Не дождавшись ответа, она повернулась и стала подниматься вверх по ступенькам. Усилившийся к вечеру ветер хлестнул по тяжелой юбке ее платья.

– У нас сейчас ужин, так что, если пожелаете, можете присоединиться.

– Вы очень добры, но мне не хотелось бы докучать вам своим присутствием. Я и так отнял у вас слишком много времени.

– Вовсе нет.

У ворот Габриель остановился и повернулся к матери Винченце.

– Вы знаете имена тех, кто скрывался здесь? – неожиданно спросил он.

Вопрос удивил настоятельницу. Она еще раз внимательно посмотрела на гостя и покачала головой.

– Боюсь, их имена унесли годы.

– Жаль.

Она медленно кивнула.

– Да, очень.

– Позвольте мне задать вам еще один вопрос, мать Винченца.

– Разумеется.

– Вы испрашивали у Ватикана разрешение на разговор с Бенджамином?

Настоятельница гордо вскинула голову.

– Мне не требуется разрешение какого-то бюрократа из курии. Я сама знаю, с кем разговаривать, а с кем нет. Только Бог может повелевать мной. И Он приказал мне рассказать вашему брату о евреях Бренцоне.

Кабинет матери Винченцы помещался в уютной комнате с видом на озеро на втором этаже. Закрыв и заперев за собой дверь, она села к скромному письменному столу и выдвинула верхний ящик. Там, скрытый картонной коробкой с карандашами и скрепками, лежал сотовый телефон. Вообще-то хранение такого устройства противоречило строгим правилам монастырской жизни, но человек из Ватикана уверил ее, что с учетом обстоятельств данный случай не будет рассматриваться как нарушение.

Осторожно, точно следуя полученным инструкциям, настоятельница включила телефон и набрала некий номер в Риме. Через несколько секунд она услышала гудок. Это ее удивило. Но прозвучавший вслед за этим мужской голос удивил женщину еще больше.

– Это мать Винченца…

– Я знаю, кто это, – по-деловому коротко и строго произнес голос.

Только тогда настоятельница вспомнила, что ее инструктировали никогда не называть в телефонном разговоре ничьих имен. Какая же она дура!

– Вы просили позвонить, если в монастыре появится человек, расспрашивающий о профессоре. – Она сделала паузу, ожидая, что тот, кто снял трубку, скажет что-то, но он молчал. – Приходили сегодня во второй половине дня.

– Как он себя назвал?

– Он представился Ландау. Эхудом Ландау, из Тель-Авива. Братом профессора.

– Где он сейчас?

– Я не знаю. Возможно, остановился в старом отеле.

– Можете узнать?

– Думаю, что да.

– Узнайте и перезвоните мне.

Связь прервалась.

Мать Винченца осторожно убрала телефон на место, прикрыла его картонной коробкой и задвинула ящик.

Габриель решил переночевать в Бренцоне и вернуться в Венецию утром следующего дня. Покинув монастырь, он пешком возвратился в отель и прошел в свою комнату. Перспектива обеда в унылой гостиничной кантине показалась ему слишком невеселой, поэтому Габриель предпочел прогуляться по берегу и съесть рыбы в небольшом ресторанчике, где ужинали местные жители. Белое вино тоже было местное и очень холодное.

Мысли невольно возвращались к тому, с чем он столкнулся в Мюнхене: руны и свастика на стене в квартире Бенджамина; кровавое пятно на полу, там, где умер друг; детектив Вайс, преследовавший его по ночному городу. Теперь к этим образам добавились новые: угрюмый, сырой подвал монастыря Бренцоне; мать-настоятельница, спускающаяся по крутой каменной лестнице.