Поэтому я был весьма озадачен, когда мисс Щипли, придя с работы и обнаружив, что я еще не закончил уборку и не оделся, набросилась на меня.

— Гости вот-вот придут! — бушевала она, срывая с себя рабочую одежду и натягивая вечернее платье. — Быстро надевай фрак, или что у тебя есть в этом роде, и помоги мне убрать с пола весь этот упаковочный мусор.

Старый еврей из магазина одежды, похоже, не любил весну и лето и поэтому снабдил меня белым фраком и черными брюками. Но я не знал, как завязывать бабочку, и мисс Щипли чуть не придушила меня, пытаясь пристроить ее на место. А потом Кэнди заметила, что на мне солдатские ботинки. Они стащили с меня грубые башмаки и натянули кожаные туфли как раз вовремя, потому что в дверь позвонили и появились первые гости.

Я осмотрелся, и меня удивило, сколько все-таки свободного места в наших комнатах. Инструменты для пыток убрали, и холл почти сливался с комнатами, поэтому гостиная стала выглядеть большим салоном. Задняя комната, которую мне обещали отдать для работы, была почти таких же размеров.

Теперь в ней появились огромные окна, выходящие прямо в сад. Все вокруг, включая только что разбитый сад, было залито светом. С потолков свешивались гирлянды. Расставленные столы ломились от похожих на пену тортов и сверкавших бутылок. Звучала музыка, какое-то классическое произведение под названием «Весенние пляски». Очень впечатляюще. Наверное, тут не обошлось без изрядного количества пустых чеков, которые я столь неосмотрительно подписал.

Я думал, что увижу сослуживцев из «Спрута», например шефа безопасности. Но дверной звонок звонил и звонил, входили все новые и новые пары. Поначалу мужские плащи и шляпы ввели меня в заблуждение. Но увы, это были пары лесбиянок. Некоторые из «мужчин» даже были во фраках. Они сердечно приветствовали меня и старались говорить басом. Они трепали меня по плечу и называли «старина». Но меня трудно обмануть. Грубые голоса неожиданно переходили в тенора, а похлопывания по плечу преследовали цель отодвинуть меня подальше от их «жен».

Никогда раньше не видел, чтобы вечеринка развивалась в таком темпе. Хлопали пробки, и лилось вино. Торты смели мгновенно. А ведь музыка начала играть по новой всего третий раз.

Неожиданно мисс Щипли отделилась от толпы и, понизив голос, сказала мне:

— Инксвитч, у меня ужасно болит голова. Вечеринка через пару минут закончится, Тебе не обязательно прощаться с ними: Вот пять баксов. Сбегай вниз, в аптеку, которая работает круглые сутки, и купи мне пузырек аспирина. Когда вернешься, все уже разойдутся, поэтому входи в комнату тихо. Я так плохо себя чувствую, что хочу сразу же лечь в постель. И не зажигай свет, потому что он режет глаза.

Круглосуточная аптека располагалась в пяти кварталах от нас. Я не спешил. После бокала шампанского у меня тоже болела голова. Прохлада весенней ночи овевала меня. Я купил аспирин и выпил у стойки бромо-содовой воды. После чего побрел обратно домой.

Свет, конечно, уже не горел, все было тихо. На цыпочках я вошел в квартиру.

В гостиной слышалось слабое сопение. Я хотел зажечь свет и вручить мисс Щипли ее аспирин, но лампа неожиданно перегорела. Я послал к черту аспирин — она ведь все равно спит — и попробовал проникнуть в заднюю комнату. Дверь была заперта. Ну и к (…), я все равно устал спать на софе.

Я сбросил одежду. Мне пришлось двигаться на ощупь; потому что в комнате я уже не ориентировался. Я помнил, что новая кровать напоминала огромную раковину с гигантскими фаллическими символами с обеих сторон. Днем она складывалась и становилась похожей на диван, но сейчас была разобрана.

Воткнувшись головой в подушку, я обнаружил таким образом кровать и забрался на середину.