И тут меня осенило:

— Я дам вам деньги, вы заплатите по счету, и тогда он сможет на меня работать.

— Я не возьму эти грязные деньги! Ты что же, думаешь, что я возьму грех на душу, когда мне и жить-то осталось всего ничего? Если надо платить по счетам, плати сам.

— Хорошо, дайте мне хотя бы поговорить с ним, — попросил я.

— На твою ответственность, я в это не вмешиваюсь. Я не собираюсь участвовать в его мерзких делишках. Если хочешь говорить с ним, вход там, а если хочешь пристрелить его, я заткну уши.

Я спустился по грязной пыльной лестнице в грязный пыльный подвал. У пыльного грязного камина на пыльной и грязной кровати валялся человек. С первого взгляда становилось ясно, что по нему давно тюрьма плачет.

В руках он держал пистолет, направленный прямо мне в грудь.

Торпедо Фиаккола! Снайпер, которого нанимал Гробе, чтобы подстрелить Хеллера в отеле «Брюстер», тот самый, которого Хеллер сбросил с моста на скоростном шоссе. Вот здорово! Фиаккола наверняка злится на него.

— Привет, Торпедо, — сказал я.

Его серое лицо еще больше посерело.

— Откуда вы меня знаете? Я вас не знаю.

— Я видел, как ты работал на мистера Гробса, — ответил я.

— Господи! — произнес он. — Только не говорите Гробсу, где меня найти. Он считает, что я все подстроил и взял деньги, не выполнив наш договор. Это неправда! Этот (…) заманил меня в ловушку и сам забрал эти деньги. Верите, если бы я знал, где его искать, я бы его бесплатно застрелил. Чтоб у него (…) отсох!

Все лучше и лучше.

— Убери пушку, Торпедо. Меня прислал Разза, и у меня есть для тебя работа.

— Это, должно быть, рисковое дельце, иначе Разза не вспомнил бы обо мне. Этот (…) спит и видит, чтобы меня укокошили.

— Работа несложная, — сказал я успокаивающе, присаживаясь на какой-то ящик.

Торпедо постепенно приободрился, отложил пушку и уселся на пыльной грязной кровати.

— Я слушаю, — сказал он.

— Я оплачу твои счета и дам тебе еще пять тысяч, когда сделаешь работу.

— Еще десять тысяч плюс издержки, — отозвался он. — У меня даже ружья нет.

— Я заплачу по счетам плюс пять тысяч и издержки, и ни цента больше, Торпедо.

Он потряс головой. А я и не мог заплатить ему больше. У меня просто не было денег, особенно если издержки окажутся слишком большими.

Дело зашло в тупик.

— У меня будут проблемы с профсоюзом, если я снижу цену на убийство, — сказал он.

— Ты получаешь четыре девятьсот, плюс пять тысяч, плюс издержки, — ответил я. — С каких это пор убийство стоит больше десяти тысяч?

— Страховка. Наемный убийца работает в сфере повышенного риска. Это стоит тысячу в день. Моя (…) мать не выпустит меня из дома, пока я не застрахуюсь. Она носится и вопит, что мне нужна работа, но я-то ее знаю. У нее железная хватка. Вам придется поднять ставку.

Я покачал головой. Тупик. Мы сидели молча. Я терпеть не могу напряженного молчания и, поэтому спросил:

— Почему тебя не берут на работу, Торпедо?

Он пожал плечами:

— Да ничего особенного. Глупые предрассудки. Мистер Гробе. — единственный, кто не обращал на это внимания.