Противник раскрыл тщательно спланированный заговор и нанес упреждающий удар, считал Адзисава. А групповое изнасилование Томоко — это месть лично ему.

Если так, он знает, кто убийцы. Семейство Ооба. Непосредственные исполнители, конечно, головорезы из банды Накато, но подлинные убийцы — члены клана Ооба.

Разоблачение махинаций с земельными участками имело бы общественный резонанс только в том случае, если бы оно прозвучало со страниц газет. Ведь прямых доказательств нет. Показания Косабуро Тоёхары — не в счет, да и потом, его невестка вполне официально продала свою землю компании, за которой стоит организация Накато.

«Что же такое хотела Томоко мне сообщить?» — мучительно думал Адзисава и решил встретиться с тем человеком из «Вестника Хасиро», о котором Томоко рассказывала как о старом соратнике ее отца. Но в редакции ответили, что Уракава на работу не вышел. Адзисава так и не понял, то ли редактор отдела местной хроники заболел, то ли у него свободный день. Тогда, выяснив его адрес, Адзисава отправился к нему домой. Редактор выглядел усталым и разбитым.

— А-а, так вы господин Адзисава, — сказал он. — Наслышан о вас от Томоко.

— Да, мы работали с ней вместе. А теперь, когда с ней так по-зверски расправились, я хочу отыскать этих мерзавцев. Судя по всему, на нее напали после того, как она ушла из редакции. Но по дороге, очевидно, произошло нечто непредвиденное, потому что она пошла не домой, а ко мне.

— В ту ночь провалился наш с ней заговор. Мы собирались дать в утренний номер статью с разоблачениями, подобрали в смену всех наших, даже уже запустили в машину, но в последний момент люди Ообы нам помешали. За «антиобщественное поведение» меня сняли с должности заведующего отделом, велено не выходить из дому. Остальные наши тоже отстранены от работы. Полагаю, что кара не заставит долго себя ждать. Томоко они уже отомстили.

— Так я и думал. Значит, в ту ночь Томоко шла ко мне, чтобы сообщить о крушении нашего плана. Я целый день мотался по городу, и она, должно быть, не сумела до меня дозвониться.

— Нет, когда Томоко уходила из редакции, заговор еще не был раскрыт. Она ушла где-то около двух, как раз после того, как главный благополучно подписал верстку.

— А во сколько люди Ообы пронюхали, что дело неладно?

— Полагаю, часа в три. Помощник метранпажа оказался доносчиком.

— Тогда получается, что убийство Томоко не было местью за статью!

— Почему?

— Вскрытие показало, что ее убили между двумя и тремя. Когда я нашел ее, тело было еще теплым. Даже если враг решил действовать сразу же после доноса, они бы не успели организовать нападение.

— Да, действительно.

— Получается, что гибель Томоко никак не связана с провалом заговора.

— Тогда зачем ее убили? И кто?

— Не знаю. Скажите, не выказывал ли кто из сотрудников вашей редакции особого интереса к Томоко? Были у нее враги?

— Мы работали в разных отделах. Я думаю, о личной жизни Томоко вам должно быть известно больше, чем мне.

Уракава пытливо взглянул собеседнику в глаза.

— Нет, я тоже ничего не знаю. Но я уверен, что у нее не было никакой тайной жизни.

Адзисава знал со слов комиссара, что вскрытие показало: до роковой ночи Томоко была девственницей. Да он и без того видел, что с самого дня их знакомства девушка не интересовалась никем, кроме него. У нее просто не оставалось свободного времени на развлечения после того, как они решили отомстить семейству Ооба, убившему ее отца и погубившему его дело.

— Постойте, постойте, Адзисава-сан.