– Ну вот, точно очухался. А то рассказывает неизвестным людям все, что попало. А если бы мы немцами были? – хитро прищурившись, спросил комиссар. Знаки различия у него были, вот и опознал я его.

– С такой-то рязанской рожей? – попытался засмеяться я, но только скорчил гримасу от резанувшей боли.

– Сам-то красавец, что ли? – ничуть не обидевшись, ответил комиссар.

– Особенно сейчас, наверное, – кивнул я. – Дайте воды, пожалуйста. – Почти мгновенно мне приподняли голову и к губам приставили горлышко фляги. Вода была теплой, но пошла хорошо. Правда, после третьего глотка кашель вывернул меня наизнанку. Почти сразу я вновь вырубился. А без сознания хорошо… Ничего не болит, никуда не надо, красота!

Очнувшись в очередной раз, уже со счету сбился в какой, понял, что нахожусь в телеге. Движение было медленным, но трясло прилично. Тело резало и чесалось, меня еще и положили на спину. Кто хоть здесь такой умный?

– Эй, есть кто живой? – Через несколько секунд надо мной склонились две головы.

– Не шуми, немцы рядом, – попросил один, а второй шикнул уже на него:

– Сам не ори. Лейтенант, ты живой?

– Какой коновал меня на спину положил, я ж туда и ранен?

– Шуточки? Значит, выберется, – заключил какой-то новый голос, этого я раньше не слыхал. Телега остановилась, и меня аккуратно переложили на бок, стало чуть легче.

– На живот нельзя, пробовали, ты вообще не приходил в себя, только кашлял без конца. Решили, что тебе больно, вот и положили на спину.

– Из ребят кто-нибудь остался?

– Из твоих-то? А то как же! – успокаивающе ответили мне.

– Сколько?

– А сколько вас было?

– Восемь… Троих… нет, четверых потеряли, – значит, четверо?

– Четверых и нашли, – кивнул боец. Мне наконец удалось разглядеть его лицо, не молод уже, наверное, это водитель кобылы, что везет меня. – Один с тобой рядом лежит. – Я скосил глаза – и точно, лежит кто-то, только не пойму кто.

– Командир, Мельник это…

– Олежка, жив, чертяка?

– Ага, так же, как и ты, – попытался усмехнуться Олег, но тоже принялся кашлять, как и я ранее.

– Не разговаривай, раз больно.

– Так я и молчал поэтому, – на выдохе бросил Олег и замолчал.

– А кто мне в башку автоматом засветил? – вдруг вспомнил я.

– Его тут нет, в отряде остался, – ответили сбоку.

– Я его запомнил, найду – отвечу! – Значит, они знают того изверга, ладно, может, и правда встретимся.

Тащили нас долго. Пару раз вновь терял сознание, но постепенно привык терпеть боль. Тревожило одно: сильная боль где-то внутри и постоянный кашель, который выворачивал меня наизнанку. В темноте не видно, но возможно, кашель даже с кровью, утром посмотрю.

А утром, когда я проснулся, оказывается, мы давно стояли и я смог уснуть, обнаружил вокруг нездоровую суету.

– Чего случилось? – спросил я вслух, не видя, есть ли кто рядом.

– Говорят, немцы рядом, – подал голос Олег.

– Олежка, а где остальные?

– Тут, командир! – к повозке подошел Веревкин. – Кто может, сейчас оружие готовят, фрицы обложили. Партизаны не могут пробиться к нашим. Осталось-то, говорят, несколько километров, но…

– Ясно, из огня… – проскрежетал зубами я.