По собственному опыту Иван прекрасно знал, что, когда гладко стелют, спать приходится на твердом, поэтому ни на грамм не верил Орлову. Но машинально кивнул, втайне подозревая, что ему влепят куда больше чем месяц.

Но, как ни странно, на заседании трибунала он получил именно тот срок, что обещал Орлов. Мало того, никто его под стражу не взял и даже отпустили в расположение собрать личные вещи.

Вернувшись в казарму, Ваня сел на свою койку и устало задумался.

«Вот так… – неслись неспешные мысли. – Как там говорится: за что боролись, на то и напоролись? Оно тебе надо, Иван Куприн? Мало всего, теперь штрафбат. То есть, штрафная рота. Впрочем, для меня разницы никакой. Твою же мать, когда это все закончится? Как я должен искупить свою вину? Что мне еще надо сделать?..»

И поймал себя на мысли, что уже почти не помнит свою прошлую жизнь.

«Да и хрен с ней… – устало подумал он. – Ладно… что дальше буду делать?.. – и ответил сам себе. – Что, что… воевать. А вообще, плевать, плыву по течению. В любом случае, окончательно сдохнуть у меня не получится. Ладно, что за зверь такой штрафная рота? – и он начал повторять почерпнутые из разговора с начальником лагеря сведения. – Штрафные подразделения только-только начали создаваться, после издания приказа номер 227*, так называемого „Ни шагу назад“. Штрафная рота – для рядового и сержантского состава, штрафбаты – для офицеров. Командный состав назначается из кадровых офицеров, младший – из самих осужденных. Служат в них до отбытия наказания, либо до освобождения за отличие. Либо по ранению, или до того времени, как тебя убьют. Весело, бля…»

– Вань… – рядом раздался густой, слегка гнусавый голос. – Слышь, Вань…

– Чего? – недовольный тем, что его побеспокоили, Ваня строго посмотрел на большого нескладного увальня, с добрым детским лицом. – Чего надо, Фима?

Вологодский парень Ефим со смешной фамилией Малюська, попал в спецлагерь за изнасилование. Во время отступления, его взвод стал на постой в глухой деревеньке, где Ефима приметила разбитная вдовушка. Быстро окрутила и предложила спрятать. Мол, ваши уйдут, а мы будем жить да поживать. Ефим отказался, та его напоила, а потом заявила командиру, что тот пытался ее изнасиловать. Историю замяли, но она быстро всплыла и Малюська отправился на фильтрацию. В спецлагере у него не заладилось, Фимой начали помыкать, пользуясь его наивным покладистым характером. Но Ваня быстро отвадил народец, а Малюска почитая его за спасителя и друга и постоянно пытался всячески угодить. Иван порой жестоко ставил его на место, но помогало не особо, Ефим так и таскался за ним хвостиком.

– Дык… – Малюська смутился. – Дык… слышал тебе месяц штрафа выписали…

– Угу… – кивнул Ваня. – Все?

– Тут эта, – Фима вытащил из-за спины сверточек из чистой тряпицы. – Тут эта… припас тебе, значит, на дорогу…

В свертке оказался кусок желтоватого сала, пара варенных картофелин и луковица.

– Оставь себе, – Иван отодвинул еду. – На фронте кормят хорошо.

Фима покраснел, затряс головой и силой сунул сверток Ване в руки, а свои спрятал за спину.

– Возьми сказал! Возьми…

Иван пожал плечами.

– Хорошо, Фима, возьму. Где взял?

– Да тут… – Малюська опять смутился. – Водили нас на работы, а там добрая тетенька…

– Ох, Фима, Фима, – Иван невольно улыбнулся.