|
Вейни с трудом объехал этот круг, вороной скользил на мокрых камнях, спотыкаясь. Он пришел в себя, лошадь дрожала под ним. Ожесточенное лицо Моргейн взирало на него в свете Подменыша. - Убери его, - заторопил он ее остатками голоса. - Остановись! Не надо! - Отойди назад! - Нет, - закричал он ей, но она не послушала его и повернула Сиптаха головой к людям, которые собирались опять на холме, и бросилась вперед по размокшей земле. Женщины и дети закричали и побежали, мужчины отчаянно сгрудились, но она не поехала дальше, а лишь размахивала своим мечом из стороны в сторону. - Лио! - кричал ей Вейни, осторожно двигаясь возле нее. Она остановилась, осадив лошадь, взирая на огромное пустое пространство, которое проложила между тропинкой и атакующими. После безумия воцарилась ужасная тишина. Она держала свой меч обнаженным. Отдаленный голос нарушил это спокойствие, и было ясно, что его владелец прячется где-то здесь, в темноте. Проклятия понеслись в сторону Моргейн. Она не двигалась. Казалось, это ее не провоцировало, несмотря на то, что от некоторых слов даже Вейни задрожал от ярости и захотел достать этого человека. Он почти что ответил ему сам, но что-то в молчании Моргейн и в ожидании в ответ либо атакующих, либо слов в защиту было пустым. Она держала Подменыш, и пустота охватывала его душу. Она не двигалась, и голос успокоился. Наконец-то Вейни принял решение и направил своего вороного вперед. - Лио, - сказал он так, чтобы она поняла, что это именно он. Она не протестовала, когда он приблизился, но так и не отвернула головы от темноты, в которую вглядывалась. - Хватит, - сказал он ей спокойно, - Лио, убери меч. Она не ответила и не двигалась еще некоторое время, затем подняла Подменыш так, что темнота расступилась от его острия, осветив палатки и жалкие убежища, и одно огромное дерево, с которого свисали трупы, напоследок взмахнула им, и свечение умерло. Затем она опустила руку, словно ей не под силу стало держать меч. - Возьми его, - сказала она хрипло. Он подъехал к ней ближе, протянул обе руки, мягко разжал ее онемевшие пальцы на драконовой рукоятке и забрал его. Зло, которое было заключено в этом мече, пробежало через его тело и через мозг так, что глаза его затуманились и все чувства обострились. Она не предложила ему ножен, а что еще могло поглотить этот огонь и сделать его безопасным - он не знал. - Отъезжай назад, - сказал он. Но она ничего не ответила и не двинулась. Она сидела, молчаливая и прямая. Уверенный в себе, он полагал, что имеет меньше желания использовать этот меч, чем она. Жизни целых народов были на ее совести. Его же преступления можно было измерить по людской шкале. |
