Она еще немного постояла так, будто прислушиваясь, потом положила руку на край надписи и медленно повела пальцы по желтой полосе, ощупывая невнятные, сглаженные линии, будто слепая.

– Эко… эрилар… Хали… Хайлаг… хаите… – заговорила она, и у Рерика мурашки побежали по коже, плотной толпой, будто трусливое войско с поля боя.

Сванхейд говорила на языке, которым пользовались в глубокой древности, когда люди только пришли в лесистый Смалёнд, чтобы превратить этой край лесов и болот в «страну маленьких полей». С тех пор разговорный язык изменился, только заклинания, передаваемые колдунами и мудрецами из поколения в поколения, еще сохрани язык предков. Казалось, сама загадочная древность заговорила с ним, открывая тайну, сокрытую уже несколько веков. Двести лет деды и прадеды гадали, что за колдовские слова спрятаны в камне, и вот он, Рерик, слышит их первым! И каждое слово казалось ударом топора, разбивающего ледяную стену между этим миром и иным – тем, откуда приходят неведомые силы и невидимые существа.

– Фахидо… хедера… йорм… унганди… – Сванхейд дошла до конца надписи, потом открыла наконец глаза, повернулась к Рерику и перевела: – «Я, повелитель рун, по имени Хали, Вещим прозываюсь, нарисовал здесь змея неуязвимого». Ты понял? Этого человека звали Хали. Он был повелителем рун, эрилем, и его тайное имя была Хайлаг – Вещий. То же самое, что сейчас имя Хельги. В нашем роду оно наследственное, и точно так же во многих родах, где мудрость рун передается от предков к потомкам. Этот Хали нашел это место, «змеиное гнездо», где пересекаются потоки силы, помогающие мудрым, и обозначил его рисунком и надписью. Руна Соул, что имеет облик змея, воплощает пересечение сил. Вот она. – Сванхейд показала изображение змея, свернувшегося в виде руны Соул.

– Вот это да! – наконец вымолвил потрясенный Рерик. – Всем расскажу… Вот разговоров-то будет… Хали! Ни разу не слышал о таком человеке. Надо будет стариков поспрашивать. Финна из Березового Ручья, он много старых преданий знает. И Гудрун из Лосиной Поляны. Она тоже… Жаль, Торберг помер. Вот кто был знаток так знаток! Хали… Может, это был первый человек, что пришел в эти места!

– Может быть, – согласилась Сванхейд. – Я думаю, что этой надписи лет триста. Она еще хорошо сохранилась. На открытом воздухе, да возле водопада, надписи через пятьдесят лет становятся почти нечитаемыми. А этот Хали… Ты знаешь, повелители рун, эрили, часто проводят свою жизнь в странствиях. Один, Отец Колдовства, – вечный странник, и все его последователи всю жизнь идут по пути Одина. Часто это лишь путешествие духа, но нередко эриля влекут новые земли. Возможно, Хали был первым, кто пришел сюда и увидел, что силы этой земли благоприятны для людей. И он поставил этот камень, чтобы обозначить хорошее место.

– Но почему тогда о нем не осталось памяти?

– Именно потому, что он был первым. Он был отцом этого нового мира. Он первым расшил границы Мидгарда до этого места. А потом его имя и судьба скрылись под грудой легенд и домыслов. Каждый думал, что правду знает только он, и среди множества правд была затеряна одна, единственная настоящая. Сам Один, вечный странник, непостижим для людей. И тот, кто становился Одином для своего собственного мира, тоже бывает непостижим для потомков.

Рерик слушал и в воображении ясно видел этого Хали, называемого тайным именем Хайлаг, – довольно высокого, худощавого, востроносого, еще не старого, лет пятидесяти, крепкого, но с поредевшими пушистыми, совершенно белыми волосами, такой же жидкой маленькой бородкой, тоже седой, со следами былой рыжины – и с большим розовым пятном давнего ожога на пол-лица, с правой щеки заходящего на высокий залысый лоб.