– Эти браслеты призваны порадовать взор того, кому можно… ну, то есть мужа, – с некоторым смущением пояснила Теодрада. – А посторонних мужчин благочестивая женщина вовсе не стремится пленять.

– А ты носишь браслеты на ногах? – не отставал Рерик. – Чтобы порадовать Харальда?

– Мой муж не обращает внимания на такие вещи. – Теодрада отвела глаза.

– А я обращаю, – мечтательно произнес Рерик, задумчиво глядя куда-то в пространство.

Графиня Гизела действительно носила браслеты на ногах. Когда он их увидел, ему было не до того, чтобы думать об украшениях, но, когда он впоследствии вспоминал об этом, даже странный обычай франкских женщин казался ему необычайно милым.

Теодрада бросила на него один взгляд, вдруг вспыхнула и отвернулась. Рерик никогда ни единым словом не касался своих отношений с матерью Теодрады, но та ведь не слепая и не дурочка. Кое о чем она догадывается, и, надо думать, ее благочестивой душе эти мысли причиняют истинное страдание.

– Я хотела с тобой поговорить вовсе не о браслетах, – немного резко произнесла Теодрада. – Рагенфредис, прикрой дверь. Послушай, Рерик, – заговорила она снова, когда женщина выполнила ее приказание и вернулась. – Я не собираюсь отговаривать тебя от этой женитьбы. Ведь ты теперь христианин, и гораздо лучше тебе найти для себя достойную супругу и жить с ней в благочестии и благословленной Богом любви, чем… ну, ты понимаешь. – Теодрада опять отвела глаза, не желая упоминать вслух о тех молодых рабынях, услугами которых молодой конунг пользовался наряду с другими неженатыми хирдманами. – И если твой брак принесет мир и благополучие Дорестаду, это, конечно, большое благо. Но ты должен быть особенно осторожен и в поступках, и в словах. Услышав об этой свадьбе, король Лотарь будет недоволен. Ему не понравится союз между норманнами и фризами на подвластных ему землях. Он уже не в первый раз поручает норманнам управлять теми частями своей страны, в преданность которых не слишком верит. Ему удобна вражда между населением и графами: она не даст усилиться ни тем, ни другим, и все останутся полностью в его руках. А теперь у него возникнут сомнения. А Эвермод к тому же не скрывает своих надежд увидеть твоего сына новым кюнингом Радбодом. И я должна тебя предупредить: если ты его послушаешься и назовешь сына Радбодом, то король Лотарь воспримет это как измену и мятеж.

– У меня еще нет сына, – утешил ее Рерик. – Спасибо тебе, я вижу, что ты заботишься о нас. Но если я откажусь от этого брака, мне придется очень трудно уже сейчас. Фризы воспримут наш отказ как оскорбление. Ты понимаешь, что тогда будет. А нам пока нужен мир и покой. Нам нужно собрать как можно больше сил. На пиру я предложу фризам поддержать нас и Анунда в борьбе за Упланд. А потом Анунд поддержит нас в борьбе за Ютландию. Я вовсе не намерен от нее отказываться. И, честно говоря, надеюсь, что к тому времени, как мой сын или сыновья подрастут, мнение короля Лотаря меня будет волновать, как карканье вороны на частоколе. И своего сына я назову Хальвданом. Я хочу, чтобы он в первую очередь владел Южной Ютландией и Съялландом. А уж Фризией… как получится. Я также надеюсь, что из этих стен мои слова не выйдут. – Он многозначительно посмотрел на Рагенфредис. – Ты ведь хочешь, добрая женщина, чтобы твой муж был ярлом у могущественного независимого конунга?

– Куда ты, туда и мы, Рерик конунг. – Рагенфредис вздохнула. – Орм еще перед свадьбой сказал мне, что не может обещать мне спокойной жизни на одном месте.

Она улыбнулась, будто даже гордилась своей беспокойной судьбой. Она очень полюбила своего мужа, хотя и опасалась поначалу, уживется ли с норманном.