Настал день пира. Еще утром пришла Ингебьёрг и принесла обещанный горшочек. Его подали Ульву, но никто не видел, чтобы он из него пил. Горшочек был совсем крошечный, и плескалось в нем на два пальца бесцветной жидкости без запаха – отвар травы красавки.

Харальд конунг, как и полагалось, в его представлении, христианскому государю, первый кубок провозгласил за Христа, а второй и третий – за добрый урожай и мир, не называя при этом имена Одина и Фрейра. Хёвдинги Хейдабьюра переглядывались, но молчали.

Вальгерд снова заняла место на женской скамье в гриднице. Нарядная и ожившая, она посматривала вокруг без прежней тоски и отчаяния. Сегодня должны были объявить о ее обручении с Рериком конунгом. За прошедшее время она не только привыкла к этой мысли, но даже стала находить в ней удовольствие. Она еще не слишком хорошо знала будущего мужа, но чувствовала, что он хороший человек.

Это был первый большой пир при новых властителях Хейдабьюра, и датчане оглядывались, словно попали в этот дом впервые. На самом деле мало что изменилось: те же были резные доски на скамьях, свежий тростник на полу, те же тканые ковры на стенах, даже кубки и блюда на столах были те же. Прежними остались почетные сидения, огражденные столбами, одно у северной, другое у южной стены, но вместо двух сыновей Сигимара их занимали теперь два сына Хальвдана. Каждая из сторон надеялась, что на пиру наконец-то будут преодолены все препятствия к миру и согласию.

– Теперь я хочу объявить о том, что мой брат Хрёрек конунг выбрал себе жену, – сказал Харальд, когда с кубками в честь богов, предков и павших было покончено. – По совету дружины и желая способствовать чести и пользе рода, мы решили, что женой его будет Вальгерд, дочь менцлинского конунга Боревита. Находите ли вы, жители Хейдабьюра, достойным и полезным такой союз?

Еще раз переглянувшись, хёвдинги высказали свое одобрение.

Веляна поднялась с места. Впервые после смерти Сигурда она снова надела нарядные одежды и даже новый шазюбль, подаренный Теодрадой, и в блеске цветных шелков и золотых украшений выглядела достойной невестой для прославленного конунга. Химмелин подала ей красивый золоченый кубок, украшенный бирюзой. Он находился среди всей прочей дорогой посуды здешнего двора, и сыновья Хальвдана не знали, что кубок происходил еще из британской военной добычи их отца. Невеста сдержанно улыбалась, раскрасневшись от волнения и удовольствия; глядя на нее, хирдманы и гости стали подталкивать друг друга и усмехаться, что, дескать, Рерик конунг таки убедил невесту полюбить его. Кравчий налил в кубок вина. Приняв его в чуть дрожащие от волнения руки, Вальгерд пошла через покой к южной стене, где находилось почетное сидение Рерика. Он поднялся на ноги и сошел со ступенек, ожидая ее, и в его прищуренных глазах сейчас пряталась мягкая улыбка. Такой невестой можно было гордиться.

Боясь споткнуться, Веляна осторожно шла по свежему тростнику, и вдруг, когда она проходила мимо королевы Теодрады, та покачнулась и стала падать головой прямо на стол. Она с самого утра выглядела особенно невеселой, ничего не ела и с трудом удерживалась оттого, чтобы не морщиться: ей явно нездоровилось.