Отвлекшись на страшную тварь, чародей не смотрел на аномалию. Стоило Ронину взглянуть на нее, как он округлил глаза.

Она заполняла пространство в десять раз выше и, без сомнений, в десять раз шире самого ущелья. Твердая порода для нее совершенно ничего не значила. Аномалия просто проходила сквозь камень, будто его вовсе не было. Однако из-за этого скалы изменились: где-то камень казался древним, в других местах это была едва застывшая магма. Самые жуткие изменения происходили у самых лепестков огненного цветка.

Ронин не хотел думать о том, что случится, если лепестки дотронутся до него.

Он вновь помчался прочь.

«По неведомым мне причинам она стала передвигаться и расти гораздо быстрее, – зазвучал в его голове голос Краса. – Боюсь, что не успею добежать до тебя! Используй заклинание телепортации!»

«Аномалия влияет на мои чары! – ответил Ронин. – Они не всегда действуют так, как должны!»

«Не разрывай нашу связь! Она должна помочь тебе колдовать! Я проведу тебя к себе!»

Ронин не стал бы телепортироваться в место, которого никогда не видел, потому что в таком случае был риск застрять где-нибудь в скале. Однако, если они не разорвут связь с Красом, чародею будет куда легче использовать это заклинание.

Он сосредоточился на образе дракона-мага, и заклинание стало обретать очертания. Ронин почувствовал, как мир вокруг него начинает сдвигаться.

Внезапно огненный цветок увеличился в два раза.

Ронин не сразу понял, почему это произошло. На аномалию влияла магия… его собственная магия. Он хотел прекратить колдовать, но было уже слишком поздно.

«Крас! Разрывай связь! Разрывай, пока ты сам…»

И тут его поглотила аномалия.

«Ронин?»

Но тот не мог ответить. Его кружило и бросало из стороны в сторону, будто кленовый лист в рукаве смерча. С каждым витком он летел все быстрее и быстрее. Им снова завладело множество звуков и образов. Он видел прошлое, настоящее, будущее и понимал, что есть что. Краем глаза он заметил окаменевшую тварь, которая стремительно летела в сторону того, что нельзя назвать иначе, как водоворот во времени.

Мимо проносились различные предметы и даже другие создания. Рядом проплыл – а потом исчез – целый корабль с дырявыми парусами и разбитым носом. За ним последовало дерево, на котором еще сидела стайка птиц. Паривший чуть поодаль пятидесятифутовый кракен протянул щупальце к Ронину, но не сумел его поймать и тоже сгинул.

Неизвестно откуда донесся едва слышный голос Краса: «Ронин…»

Чародей попытался ответить, но не смог издать ни звука.

Теперь он видел лишь водоворот.

И прежде чем его затянуло внутрь, он успел подумать о Верисе и детях, которых ему уже не суждено увидеть.

4

Он чувствовал, как медленно, но неостановимо растут листья, ветви и корни деревьев. Чувствовал их непреходящую мудрость, бесконечные думы. Каждый гигант был особенным и не походил на другого.

«Это стражи леса, – услышал он голос своего наставника. – В них, как и во мне, заключена его душа. Они и есть лес. – Он ненадолго умолк. – А теперь… возвращайся к нам…»

Мысли Малфуриона Ярость Бури тут же отдалились от исполинских деревьев, самых древних в этом густом лесу. Он возвращался в собственное тело и уже видел окрестности, хотя и не вполне четко. Он дважды моргнул серебряными, лишенными зрачков глазами, чтобы сфокусировать зрение. Малфурион с трудом переводил дух, но сердце его переполняла гордость. Прежде ему не удавалось достичь таких высот!

– Ты способный ученик, юный ночной эльф, – проревел могучий голос.