— Позвольте, Федор Федорович, представить мою супругу,— проговорил казначей,— Анастасия Ивановна. А это дочка, так сказать, наследница — Наденька.

— Федор Бесов,— вежливо поклонился гость.

Личико девушки зарделось еще больше.

— Знаменитый чемпион мира! — с восхищением добавил казначей.

— Не может быть! — с радостным изумлением в один голос проговорили 'дамы.— Какими судьбами? Ах, мы читали о вас в газетах...

— В Вятке я был на представлении господина Бесова и упросил его дать гастроли у нас,— объяснил казначей.— Я сам любитель атлетики и знаю, что в Слободском будет полный аншлаг.

Анастасия Ивановна всплеснула руками:

— Что же мы стоим? Милости просим к нашему скромному жилищу! Антон! — обратилась она к кучеру, белобрысому малому в косоворотке с расшитым подолом, лениво похлопывавшему по сапогу кнутовищем.— Грузи багаж!

— Я не один, со мной помощники, так сказать — труппа,— предупредил Бесов. За его спиной выросли два дородных молодца.

— Для всех места найдем! — радушно улыбнулась Анастасия Ивановна.— Гость не кость, за порог не выкинем.

Когда на бричку грузили реквизит чемпиона, вышел забавный случай. Услужливый Антон схватился было за небольшой сундук, обитый по углам железными полосками, да так и присел, охнув:

— Хосподи Сусе, что-то такое?

Бесов расхохотался:

— Цепи там! А ты думал — пряники?

И он, легко подхватив сундук, бережно опустил его в бричку.

Когда багаж был погружен, Антона послали вперед, а сами отправились домой просекой бора, сквозь который синело чистое небо. Пахло по-дачному — земляникой и самоварным дымом.

Вечером, после ужина, расположившись на веранде уютного казначейского дома, хозяин и Бесов обсуждали план действий. Решили, что первое выступление будет завтра в городском парке.

Уже ранним утром следующего дня город стал украшаться афишами. Они призывно висели на стенах почтовой конторы, мужской и женской гимназий, больницы, в которой стояло полсотни коек, почти всегда пустовавших. То ли жители городка отличались крепким здоровьем, то ли предпочитали лечиться и умирать у себя дома.

Затем расклейщик афиш оклеил тумбы около парка, забор возле рынка и уже приспособился возле дома исправника, намазал клейстером его ворота, но в этот момент выскочил сам хозяин — коллежский советник Павел Петрович Пасынков и ударом кулака в глаз погасил смиренное желание расклейщика украсить афишей

его дом. А зря! Текст ее был весьма любопытен.

Ошарашенные обыватели, большинство из которых дальше Вятки не плавали, с удивлением по многу раз перечитывали афишу:

* * *

Весь город поспешал к летнему саду.

Перед входом слободские горожане увидели нечто такое, что потрясло их непорочные души. На двух чурбанах лежала громадная двутавровая строительная балка. К ней был прикреплен большой лист фанеры, на котором местный Леонардо

да Винчи вывел крупными черными буквами: «Эту железяку скрутит в бараний рог мировой чемпион Федор Бесов».

Незатейливая реклама накалила страсти еще больше. Жаждущие видеть «всемирного чемпиона» отчаянно штурмовали входные ворота летнего театра. Билеты моментально раскупили, но толпа прибывала и прибывала. Добровольные помощники Бесова из местных любителей атлетики с трудом удерживали свои позиции возле входных ворот, штурмовавшихся теми, кто жаждал насладиться невиданным доселе зрелищем.

На колеснице подъехал духовой оркестр пожарных, подрядившихся за пять рублей играть на представлениях.

Скоро они грянули польку «Кокетка». Мощные звуки меди подняли в небо стаю ворон, а с дерева свалился один из сидевших там мальчишек.