|
Замечательны здесь рассуждения Николая о том, по каким признакам можно определить, стоит ли человек на пути совершенства христианского? Такими признаками он не считает знамений и чудес. Вот его мысли: «Зачем искать свидетельств и знамений, когда нужно исследовать только самые дела. Ибо и знамение не есть выражение добродетели. Не всем ревнующим дают знамения, и не все, у кого они есть, бывают делателями добродетели. Ибо многие, имеющие силу пред Богом, не обнаруживают ничего подобного, а между тем и некоторым из нас это возможно. Для (приобретения) добродетели установлены и таинства, и всякая бдительность, а для получения силы оной (делать знамения) никто не измыслил ничего известного, как нужно бы трудиться (т. е. взяться за дело). И что я говорю? Когда не было этих знамений, не имели к ним никакого желания и не искали их, а когда явились они, то не было дозволено даже радоваться ИМ (Лук., 10, 20). Поэтому, — замечает Николай, — оставив иное, будем смотреть на самое желание, в котором состоит добро человека й зло, истинное здоровье и болезнь, и вообще жизнь или смерть; его (желание души) иметь добрым, устремленным к одному Богу й составляет блаженную жизнь».
Выше мы указали, какими достоинствами отличается рассматриваемое сочинение Николая, но мы не считаем себя вправе обойти молчанием и некоторые недостатки того же сочинения. К недостаткам этого произведения можно отнести следующее: во–первых, Николай в своих представлениях настолько сближает Христа и христианина, что последний как бы погружается и исчезает в первом. Например, он говорит: «Спаситель с живущими в Нем всегда и во всем соприсутствует, так что всякую нужду восполняет, и есть для них все. Ибо Он и рождает, и возвращает и питает; и свет для них, и дыхание; и Самим Собой образует для них око, Самим Собой освещает их» и пр. во–вторых, рассматриваемый писатель так много обращает внимания на духовную сторону человека, что доходит если не до отрицания значения чувственной стороны человека, то до пренебрежения ей. Николай говорит: «Человек на самом деле состоит из воли и разума, и кроме этого ничто иное не существенно для него». Впрочем, все указанные недостатки ничуть не затемняют высоких качества сочинения «Жизнь во Христе».
VI. Падение Константинополя (в 1453 г.)
Падение Константинополя от руки турок заканчивает собой эпоху самостоятельного существования Византийской церкви. Факт этот — падение Константинополя — с первого взгляда представляется имеющим громадное значение. Но едва ли так на самом деле. Византия, как государство, медленно умирала, и смерть ее была неизбежна. Могло быть вопросом лишь одно: когда это совершится — десятком лет раньше или позже. Достаточно припомнить, что в то время, когда случилась указанная катастрофа, вся Византийская империя заключала в себе один Константинополь и его предместья. Можно ли даже назвать это империей? Материальных средств для пропитания народонаселения почти никаких не было. Еще в XIV в. византийский историк Григора острил, что в государственном казначействе ничего нельзя было обрести, кроме Эпикуровых атомов. Столица некогда обширного государства теперь неведомо чем промышляла и неведомо каким образом поддерживала свое существование. Если нынешнюю Турецкую империю с ее плохим финансовым положением, голодным и разутым войском, неурядицами в администрации единогласно называют «больным человеком», то мы, право, затрудняемся, как назвать Византию середины XV в.? Теперешняя Турция по сравнению с тогдашней Византией — могущественное государство. И если Византия наконец пала, то это значило только, что старый, давно заброшенный дом, остававшийся без призора и ремонта, рухнул, как и следовало того ожидать. Византия пала так и при таких обстоятельствах, что мы удивляемся не тому, что это случилось, а тому, каким образом она так долго простояла. |
