Все трое резко поворачиваются и шаркающей походкой идут гуськом по коридору. Закрыв дверь, я иду следом за ними. Мне не дали возможности сказать приветствие, и я пока не успела понять, какое имя к какому «малышу» относится.
Конвой входит в безукоризненно чистую комнату, настоящий храм 1960-х. Мужчина останавливается у безупречно отполированного большого обеденного стола.
— Садитесь, — велит он и указывает на выбранный для меня стул.
Я сажусь. Удовлетворенный Лале вместе с малышами бредет в смежную комнату. Меня оставляют для обозрения окружающей обстановки — повсюду чувствуется рука домовитой хозяйки. Огромные цветы на коврах, стены, увешанные гравюрами и семейными фотографиями, сервант, заставленный превосходным хрусталем. Над ним висит картина, привлекшая мое внимание: на розовом коврике, расстеленном на земле, стоит на коленях цыганка. За ее левое ухо заправлен красный цветок, в правое ухо продето большое кольцо, на плечи волнами падают роскошные черные волосы. На шее три нитки бус, пухлые розовые губы, темные пронзительные глаза смотрят прямо на зрителя. На ней длинная юбка бутылочного цвета и кремовая блузка с пышными рукавами. На плечи наброшен шарф. Из-под юбки выглядывают пальцы босых ног. Перед ней разложены три игральные карты. Она указывает на одну из них: это туз червей.
Несколько минут спустя торжественно появляется Лале вместе с малышами. Передо мной ставятся чашка с блюдцем и десертная тарелка с шестью аккуратно разложенными вафлями. Лале садится справа от меня, собаки встают на страже с обеих сторон.
— Вы пробовали это раньше? — указывая на вафли, спрашивает он.
— Да, такие вафли — одна из немногих вещей из моего детства, которые можно сейчас купить.
— Но могу поспорить, это были не такие вафли...
Меня вновь оставляют в одиночестве, и троица опять шествует на кухню. Вскоре они появляются, и передо мной на стол кладется пачка с вафлями. Меня начинают тревожить эти уходы и приходы. Я не знаю, что сказать, если все они снова исчезнут.
— Ну так как, вы пробовали такие раньше? — повторяет Лале.
Сидевшие до того собаки ложатся по обе стороны от него, не спуская с меня пристальных глаз.
— Нет, теперь я уверена, что раньше не пробовала.
— В том-то и дело. Понимаете, они из Израиля. Вы ведь это не прочтете, да?
Я переворачиваю пачку, глядя на незнакомые буквы:
— Полагаю, здесь написано на иврите, так что я не прочту, конечно, но могу сказать, это чертовски хорошие вафли!
Первое подобие улыбки.
— Насколько быстро вы можете записывать?
— Не могу ответить на этот вопрос, зависит от того, что именно я записываю.
— Ну, лучше вам писать побыстрее, потому что у меня мало времени.
Первый проблеск паники. Я намеренно не принесла с собой письменные принадлежности, просто хотела послушать историю и обдумать, как буду излагать ее.
Взглянув на часы, я спрашиваю:
— Простите, ск
Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|