— Сдай билет и останься, — предложила я.

Но она решительно отказалась.

— Не могу и не хочу! А ты, если желаешь, поезжай на «Мосфильм», к Арсюше. Дорогу вроде бы знаешь? Вот тебе его координаты…

Я пожелала, дорога на «Мосфильм» была мне знакома.

— Я поеду домой, — сказала Зойка. — Отлежусь, отъемся, отосплюсь в охотку. Хорошо!

К слову должна заметить, что Зойка совершенно искренне оставила мысль сниматься в кино.

Вдруг решила, что никакой актрисы из нее не получится, что она вовсе не обаятельная и совсем уже на талантливая, и, на удивленье всем, прежде всего мне, ее близкой подруге, взяла и осенью, вернувшись из Калязина, неожиданно выскочила замуж за студента-выпускника, окончившего наш институт и получившего направление куда-то в глубь Сибири.

Зойка перевелась на заочное отделение и укатила вместе со своим избранником.

Перед тем как Зойке уехать, был у нас с ней откровенный разговор. Она сказала мне:

— У тебя есть один ужасный недостаток: ты любишь щеголять своей начитанностью и пуляешь цитатами зачастую ни к селу ни к городу…

Я ответила ей:

— Если бы я очень захотела, то я бы обиделась на тебя. Но я обижаться не буду, потому что считаю, что подобные мысли, какие высказываешь ты, это, как говорил Талейран, больше, чем преступление, это — ошибка!

Зойка засмеялась и сказала:

— Чего это ты ни с того ни с сего приплела Талейрана? К чему это?

Я ничего не ответила ей. В конце концов ни к чему стремиться образовать ее. Пусть сама до всего доходит своим умом…

Осенью она уехала со своим мужем в Сибирь.

Так окончилась наша дружба, и, признаюсь, некоторое время мне было тоскливо без Зойки.

Однако я забежала немного вперед. Одним словом, Зойка укатила в Калязин, а я позвонила Арсюше. Он с трудом вспомнил меня, потом удивился, узнав, что Зойка не приедет.

Когда же я сказала, что хочу одна приехать к нему на «Мосфильм», он довольно безразлично ответил мне:

— Если охота — приезжай…

Я отправилась на следующий день, отыскала Арсюшу, и он, надо признать, сделал все, что было в его силах: привел меня к знакомому ассистенту режиссера.

Ассистент режиссера — немолодая, грузная брюнетка, страдавшая одышкой, глянула на меня выпуклыми, иссиня-черными глазами и обронила мимоходом:

— Послезавтра, в девять.

Мы вместе с Арсюшей вышли на покатый, гористый мосфильмовский двор, он проводил меня до проходной. Пока мы шли, он не уставал поучать меня:

— Главное, не чураться и не бояться никаких заданий. Скажем, прикажут тебе — оденься молочницей, или загримируйся мулаткой, или надзирательницей тюрьмы — ты должна быть всегда на все согласна и ни от чего не отказываться. Поняла?

Я ответила:

— Поняла.

— И никаких обид, — говорил Арсюша. — А то Зойка, чудак-человек, чего-то обиделась на меня…

Он покачал своей маленькой, покрытой редкими светлыми волосами головой.

— Мы же с нею в Калязине в одну школу ходили…

Хотя бабушка корила меня и не уставала уговаривать, чтобы я поехала домой, в Миасс, навестить папу и маму, я не послушалась ее. Написала папе и маме письмо, рассказала о том, что меня пригласили сниматься в одной очень интересной картине, должно быть, поручат главную роль, а если не самую главную, то, во всяком случае, интересную для меня, и я должна все лето сниматься, потому и не сумею приехать…

Бедные мои, доверчивые и наивные родители ответили мне пространным письмом, в котором выражали свои восторги и надеялись вскоре увидеть меня на экране.