Однако существовал языковой барьер. Даны и саксы говорили фактически на одном языке, что способствовало общению. Однако нормандская знать, хотя и вела свое происхождение от викингов, за пять поколений полностью переняла французский язык и французскую культуру. Для англичан они были французами, чей язык они не понимали и чьи обычаи были им отвратительны.

Нормандцы, со своей стороны, столкнувшись с угрюмыми саксами, говорившими на варварском наречии, естественно, смотрели на них свысока, что отнюдь не прибавляло у саксов любви к ним. Когда два человека не понимают языка друг друга, им сложно договориться. Главным орудием общения в таком случае часто оказывается кулак, и сила была на стороне нормандцев.

Сам Вильгельм старался научиться саксонскому языку и писал свои грамоты и декреты на латыни и на древнеанглийском, но он представлял собой исключение. Его ближайшее окружение и его бароны отказывались учить древнеанглийский. Нормандский диалект стал языком двора, судопроизводства, государственных документов, литературы и высшего общества. На английском продолжали говорить крестьяне.

Кроме того, искусство ведения войны на континенте развивалось, и Вильгельм, знакомый с новыми достижениями, стремился реализовать их в английских условиях. Рыцарские доспехи стали более тяжелыми, и от самого всадника требовалось большее умение. Гастингс наглядно показал, что пехота в кожаных доспехах, вооруженная секирами и копьями, не имеет никаких шансов выстоять против тяжеловооружённой кавалерии. Вильгельм намеревался создать такую кавалерию.

Однако человек, чтобы служить в кавалерии, должен иметь доход. Вооружение и обучение требовало средств. Деньги необходимы были и для того, чтобы обзавестись конём, способным нести на себе тяжеловооружённого всадника. И тем более огромные затраты требовались, чтобы экипировать и обучить целый отряд рыцарей под началом одного человека.

Единственным источником дохода в те времена была земля, и это означало, что Вильгельм должен был дать землю тем, кто, как он полагал, войдет в состав его кавалерийского войска. Поскольку он не мог доверять саксам по понятным причинам, оставалась рассчитывать на нормандцев. Это означало, что он должен был наделить их землей, а вся земля находилась в руках саксонской знати. Из этого следовало, что саксонская знать должна полностью уступить место нормандской знати, которая будет господствовать над саксонскими крестьянами. Ко времени кончины Вильгельма во всей Англии оставалось лишь шесть крупных землевладельцев-саксов.

Сама идея замков — укреплённых жилищ, в которых их владельцы могли жить в мирное время и которые во время войны превращались в неприступные крепости, — возникла во Франции в несколько более ранние времена. Нормандцы стали строить замки по всей Англии, и шансы на успешное сопротивление со стороны саксов уменьшились. Периодически вспыхивавшие в разных концах страны крестьянские бунты, однако, рано или поздно разбивались о неприступные стены замков, где нормандские бароны могли отсидеться до прибытия им на помощь рыцарей.

Даже в 1100 г. общее число нормандских рыцарей в Англии составляло лишь пять тысяч. И всё-таки они были в состоянии удерживать в повиновении население, в триста раз превосходящее их по численности. Против вооруженных всадников и каменных стен замков цепы и косы земледельцев оказывались бессильны.

Вильгельм пошёл дальше. Одна сфера жизни, где саксы и нормандцы соприкасались, — религия. И перед церковью они были равны. Если бы клириками оставались саксы, саксонская культура продолжала бы жить ещё многие столетия и в конце концов подчинила бы себе нормандцев. Такие случаи уже были в истории. Когда германские племена захватили западную часть Римской империи, церковь там оставалась римской, и, в конце концов, германцы перемешались с латинянами и стали говорить на романских языках. Викинги, поселившиеся в Нормандии, превратились во французов, потому что они приняли христианство, а священники были французскими.