Сын Роберта Коротконогого Вильгельм Клитон несколько раз оспаривал этот титул, но всякий раз неудачно и погиб в сражении в 1128 г. Для Англии возможность изолироваться от континента была устроена почти на целое столетие.

Политика Генриха в отношении Шотландии также принесла свои плоды. Дональд Белый, ставленник «кельтской» партии, был свергнут в 1098 г., и на трон взошёл старший сын Малькольма III Эдгар. Он жил в изгнании в Англии и не скрывал своих англо-нормандских симпатий.

Матильда, супруга Генриха, была его сестрой, и это также скрепляло связи между двумя народами.

Эдгар умер в 1107 г., и ему наследовал его брат Александр I (Свирепый). Он женился на незаконной дочери Генриха. Наконец, после смерти Александра в 1124 г. на трон взошёл последний сын Малькольма III (всего у него было шесть сыновей) Дэвид I.

Большую часть жизни Дэвид I провел в Англии и, став королем, призвал в Шотландию своих сторонников, из потомков которых сформировалась в позднейшие времена шотландская знать. Правление Дэвида, во время которого Шотландия мирно процветала, ознаменовало конец кельтского влияния. Шотландия стала пронормандской и превратилась в культурный сателлит Англии.

Менее удачно складывались отношения Генриха с церковью, отчасти из-за разногласий, сотрясавших всю Европу. Камнем преткновения стало назначение епископов. Короли и императоры отстаивали свое право назначать епископов и передавать им соответствующие регалии в обмен на вассальную клятву и присягу верности епископа королю. Папство, с другой стороны, считало это неприемлемым, потому что при таком порядке епископ оказывался в подчинённом положении по отношению к королю, а светская власть — выше власти церкви. Папа настаивал на том, что лишь церковь должна вручать епископам символы их власти и король не может требовать от епископа никакой присяги верности. Отчасти из-за этого возник конфликт между Ансельмом и Вильгельмом Рыжим.

Реально речь шла о вполне практических вещах. Церковь накопила огромные богатства, потому что благочестивые короли и аристократы оставляли церквям и монастырям земли и щедрые пожертвования, желая облегчить себе путь на небеса. Поскольку церковь была вечной и никогда не возвращала собственность добровольно, она постепенно становилась всё богаче, а государство — всё беднее.

Соответственно, светская власть придумывала разные способы, чтобы вытягивать деньги у церкви. Пока короли имели право назначать епископов по своему усмотрению, они могли брать с них плату за должность, и плату немалую. (В каком-то смысле это было для церкви благом, поскольку, если бы средства не поступали таким образом от церкви к государству, разница уровней в какой-то момент стала бы слишком большой, что привело бы к конфискации церковной собственности. Нечто в таком роде случилось, например, в правление последнего Генриха в XVI веке.)

С точки зрения церкви, «светская инвеститура» (то есть назначение, сделанное светским человеком, хотя бы и королем) была неправомочна не только в теории, поскольку очевидно подразумевала, что государство главнее церкви, но и на практике, ибо, если епископы зависели от короля, для них естественно было ставить интересы государства выше интересов церкви.

В X и отчасти XI веках папство находилось в упадке, а папы были коррумпированы или слабы или то и другое. Монархи могли делать, что они хотели.

Под влиянием Гильдебранда, однако, папская власть возродилась, а когда он сам стал папой Григорием VII, борьба за инвеституру достигла апогея. Григорий гневно клеймил эту практику, и его преемники на папском престоле придерживались тех же взглядов.

Ансельм Кентерберийский отстаивал позицию папства в конфликте с Вильгельмом Рыжим и оставался непоколебим при Генрихе I.

Положение Генриха было не из легких. Исходя из экономических и политических соображений, он хотел сохранить власть над своими епископами.