Я люблю их, и лучшее, что я могу сделать, – как можно дальше отодвинуть от себя искушение.

Поэтому я бегу, бегу.

Пансион «Миноа»,

Соугия,

Крит

Дорогая Лекки,

Наконец пишу тебе настоящее письмо. Я печатаю его на древней машинке мистера Б., он хозяин этого пансиона и «большой любитель кошек, так что мы сразу поладили. Критяне любят кошек – должно быть, египетское влияние. У мистера Б. огромный, покрытый боевыми шрамами, старый рыжий котяра, которого я зову Мармеладом, а он – Ахиллесом, мы тайком ужасно его закармливаем. Из-за него я скучаю по своим малышам, но твоя мама святая, она так о них заботится, особенно о Чингизе. Надеюсь, твоему папе стало лучше, эти лекарства дорого обходятся, передай ему мои наилучшие пожелания, и маме тоже.

Так много хочется тебе рассказать, столько всего случилось с тех пор, как я уехала, прошло ведь уже больше года, верно? Прости, что не писала раньше, мейлы не считаются, это полезная штука, конечно же, но в них всего не напишешь. Я не смогу все втиснуть в одно письмо, так что лучше приезжай сюда повидаться, хорошо? Ты замечательно управляешься с делами, я не могу поверить своим глазам, глядя на свой банковский счет; триумф торбизма, как я понимаю? По поводу оформления: делай, как тебе нравится. То, что ты говорила о красном и темном дереве, звучит хорошо, насыщенно, если ты меня понимаешь. Ты получила те вещицы, что я послала из Марокко? Может быть, тебе удастся использовать что-нибудь из них.

Я собираюсь на время остаться здесь, в Соугии. На самом деле вот о чем я хотела тебе написать: кажется, все пошло на лад. Я хочу сказать, случилось кое-что хорошее. Не стану притворяться, последний год выдался не из легких, но, я думаю, в итоге все наладится.

Лекки, здесь очень красиво, деревушка крошечная и почти не испорченная цивилизацией, а критяне действительно очень здравые люди. Со своей маленькой веранды я вижу море и сучковатые тамариски в золотой дымке. Неправдоподобные краски. Сегодня вечером море пурпурно-сапфировое, а небо похоже на синий бархатный шарф, усеянный крошечными бриллиантами. Здесь тепло, несмотря на начало сезона; я чувствую аромат сосен, ночного жасмина и суровый земляной запах холмов за деревней, смешанный с ноткой дикого тимьяна. Честно говоря, это настолько близко к раю, насколько я могу себе представить. Я смотрела сегодня дома, которые можно арендовать, а может быть, даже купить. Я всерьез подумываю осесть здесь, если не до конца своих дней, то по крайней мере надолго. Последние три месяца были точно ожившая мечта, старая мечта, которую я давно лелеяла.

Но перейдем к хорошим новостям. Ты знаешь, что я подрабатываю здесь официанткой в кафе немца-хиппи, просго для того, чтобы не сидеть без дела. Так вот, Уве, владелец, разрешил мне повесить в кафе несколько моих критских полотен: ему нравится думать, что у него тут что-то вроде галереи, в европейском стиле. Вчера я, как обычно, носилась с кофе и салатами с фетой, и вдруг какой-то парень спрашивает меня, кто художник. Когда я сказала, что это я, он попросил показать ему другие работы. Мы поболтали и неплохо поладили, он англичанин из Стоука, вчера вечером я показала ему остальные картины, и угадай, что вышло? Он предложил мне работу – учить рисованию группы, которые приезжают в его отель на художественные каникулы. «Художественные каникулы на Крите», так это называется, ну ты понимаешь, что я имею в виду. Он говорит, некоторые приезжают сюда порисовать, погулять, посетить интересные места, церкви и так далее, ничего особенного. Но он сказал, что ему нравится, как я обращаюсь с цветом, что он у меня «живой», «действительно мастерская работа», по-видимому, то, что нужно. Так что я собираюсь этим заняться. То есть даже если ничего не выйдет – ну так что ж? Я ничего не теряю.

Одна из картин, которую я там повесила, – Ев, сидящий на белой стене, за ним сверкающий водопад розовой бугенвиллии и полоска синего неба.