— специфические проблемы доставляют свидетели, имеющие профессиональную деформацию мышления, связанную с родом работы. К таковым относятся преподаватели и юристы. Они обычно грешат безапелляционностью суждений и не признают собственных ошибок.

Теперь перейдём непосредственно к рассказам Алберта ДеСальво и попробуем объективно оценить их.

Вот, например, как он рассказал Джону Боттомли об убийстве Анны Слесерс: «В день совершения первого преступления — а это было летом 1962 года — лил дождь или собирался дождь, поскольку я помню, что взял плащ. Я сказал жене, что собираюсь на рыбалку, и прихватил удочку и рыболовную сеть, к которой крепились свинцовые грузила. Я знал, что собираюсь сделать это [то есть убить], поскольку, входя в здание, положил в свой карман свинцовые грузила. Я не знаю, зачем я туда поехал, я просто катался, чувствуя, как накапливается напряжение и когда оно сделалось таким сильным, что я уже не мог терпеть, я просто припарковал автомобиль и пошёл в ближайшее же здание. Я пошёл так, словно мне требовалось туда пройти. Я вошёл в здание с номером 77, там на стекле над дверью имелась надпись золотыми буквами, дверь была массивная, тяжёлая, но она была открыта и я просто вошёл. Я поднялся на верхний этаж и она впустила меня без опаски. Поначалу большинство женщин пугаются, но я хорошо разговариваю и веду себя так, словно мне всё равно, впустят ли меня или нет. Я говорю быстро и не уверен в том, что именно говорю, понимаете? В её квартире налево от входа располагалась кухня, а ванная комната находилась через маленький коридор в футах десяти. Горел свет. Я заметил швейную машинку. Там было темновато. Окно со шторами, спальный гарнитур светло-коричневый, диван, проигрыватель с темной панелью и ещё более тёмными ручками регуляторов. Ванная комната с жёлтыми стенами, сама ванна белая, женщина намеревалась принять ванну, поскольку в неё набиралась вода. Играла музыка, длинная переливчатая симфония и после того, как всё случилось, я проигрыватель выключил, хотя я и не уверен, что у меня всё получилось правильно. Женщина, отвернувшись, повела меня за собой, чтобы показать ванную комнату, там мне надо было поработать. Когда я увидел затылок, я ударил женщину по голове свинцовыми грузилами. Она повалилась, я схватил её за шею и и мы вместе опустились на пол. Рана сильно кровоточила, просто ужасно. После того, как я надел ремень на шею женщины, я распахнул полы халата, раздвинул ноги и поиграл с нею, вот так. Я думаю, она была ещё жива, пока я занимался с нею этим. После, после всего этого, я осмотрелся и испытал гнев, не знаю почему, не знаю, что я увидел такого, понимаете меня? После этого я снял пиджак и рубашку, умылся и расчесался. Я достал женский плащ из коричневого шкафа в спальне. Я вышел в этом тёмном плаще, завернув рубашку и пиджак в собственный плащ. И первым, что я увидел, выйдя из дома, оказался полицейский. Он смотрел прямо на меня, но я прошёл мимо, не обращая на него внимание. Я уселся в свою автомашину и уехал, отправился в магазин военной униформы. Я снял женский плащ и оставил его в машине, зашёл в магазин, купил белую рубашку и надел её прямо там. Я уехал в Линн, разрезал свои рубашку и пиджак рыболовным ножом и бросил их в болоте, так, чтобы вода скрыла их. А после этого отправился домой.»

Как видим, собственно преступление описано предельно лакончино. Из него мы лишь узнаём, что ДеСальво ударил жертву по затылку свинцовыми грузилами для рыболовной сети, душил оглушенную жертву ремнём и совершил с нею половой акт.