Но это время трудов и опасностей было для молодого Демосфена превосходною школою. В возрасте, который афинские юноши тогдашнего времени обыкновенно проводили в легких наслаждениях, он испытал только нужду и борьбу, труд серьезный и напряженный. Силы его были возбуждены, характер окреп; он приобрел самоуверенность и привычку говорить. Это привело его на поприще государственного мужа и оратора. Под руководством Изэя сделался он таким красноречивым и ученым адвокатом, что не только свои собственные дела защищал с искусством, но приглашаем был и другими для защиты прав их. Кроме наставлений Изэя, и другие люди, имевшие тогда в Афинах влияние на умственную жизнь, без сомнения, влияли, на развитие предприимчивого юноши, хотя их нельзя назвать собственно его наставниками. Таковы были прославленный учитель красноречия Исократ и философ Платон. Изэй и Исократ только писали речи, но никогда не выступали в качестве ораторов; но пример и слава замечательного оратора и государственного мужа Каллистрата рано возбудили в Демосфене удивление и соревнование. Великого Перикла, рассказывают, взял он себе за образец, творение Фукидида, родственное с Периклом по духу и по слогу заключающихся в нем речей, изучал с таким рвением, что не менее восьми раз переписал его собственноручно.

Неутомимым трудом и терпением Демосфен усовершенствовал свой ораторский талант и образовал слог речей своих по лучшим образцам; но искусственно-правильная обработка речи была недостаточна для полного успеха оратора, который в народных собраниях должен приковывать внимание слушателей и владычествовать над ними. Он сам, как рассказывают, на вопрос, что составляет самую существенную принадлежность оратора, отвечал: «Прежде всего — произношение, во-вторых — опять произношение, и в третьих — опять-таки произношение речи». Избалованные афиняне тогдашнего времени были чрезвычайно требовательны в отношении к устному изложению речей. Перикл и старейшие ораторы говорили, стоя на кафедре в спокойном положении, с спрятанными под мантией руками; теперь стали требовать от оратора до тонкости выработанной мимики. Положение тела, движения, игра физиономии должны были в точности гармонировать с мыслями и внутренним настроением оратора. Требовали совершенно правильного и изящного выговора, полноты голоса, благозвучия и ритма. Демосфен сначала имел в этом отношении большие недостатки, частью от природы, частью вследствие недостатков воспитания. Он имел слабый голос и короткое дыхание, так что посреди периода часто должен был останавливаться и начинать снова; с ранней юности речь его имела что-то косноязычное, так что его называли в насмешку ваталом; букву «р», начальную букву собственного своего искусства, не мог он выговорить правильно. Ударение слов было у него ошибочно, положение его тела было неловко; он подергивал одним плечом. Все эти недостатки были такого рода, что могли испугать и заставить упасть духом юношу с меньшей силой воли; но Демосфен приложил неутомимое старание, чтобы превозмочь обидевшую его природу. Чтобы придать языку своему подвижность и быстроту, он брал в рот черепки и с ними пробовал говорить ясно и громко; чтобы усилить голос и дыхание, он скорыми шагами всходил на крутизны, громко, одним духом произнося места из поэтов; бродил по прибрежью моря и старался голосом пересилить шум и плеск морских волн. В своем доме он устроил себе подземную комнату, в которой никто не мешал его упражнениям. Там оставался он часто по дням и по месяцам, ни разу не выходя на воздух, и, чтобы ничто не соблазняло его оставить свое уединение, выбривал себе половину головы. Он устроил себе зеркало в вышину человеческого роста и перед ним делал свои упражнения; с потолка этой комнаты висел острый меч, которым он должен был поранить себя, если бы начал дергать плечом.