|
Благодаря деятельности одного крупного негоцианта из Буржа, Жака Кёра, который, начав с нуля, сумел обогатиться на торговле ценными металлами, а потом основал торговые конторы по всему Леванту, нельзя было увидеть «в Восточном море ни одной мачты, которая не несла бы флага, украшенного королевскими лилиями». Крестовые походы рыцарей не сумели обеспечить Франции защиту святых земель; ее обеспечили походы купцов. Жак Кёр, капиталист и торговец, был финансистом, затем королевским послом вплоть до того момента, когда лживые обвинения и зависть, вызванная происхождением его богатства, привели его к неминуемой опале. Заключив союзы за рубежом, Карл укрепил свое положение для неизбежной теперь борьбы против «сиров королевских лилий», то есть крупных вассалов королевской крови. Этот параллельно существующий феодальный мир (Бургундия, Анжу, Бурбон, Бретань, Альбре и т. д.) не считался с королевским авторитетом. Герцоги Бургундские, «великие западные герцоги», владели практически целым королевством, и им не хватало только титула королей. Помимо Бургундии, которую Филипп Смелый получил в апанаж от своего отца Иоанна Доброго, герцоги через брак владели Фландрией и всеми Нидерландами вплоть до Соммы. В столице Дижоне у них был двор, при котором французская культура была представлена в те времена лучше, чем в Париже. Под боком у Франции создавалась самостоятельная страна, новая Лотарингия. Герцог Бургундский основал (1429) орден Золотого руна, рыцарское братство, авторитет которого достиг европейских масштабов. На призыв Карла VII приехать заседать в качестве пэра Франции Филипп Добрый (Бургундский) гордо ответил: «Я приеду, но с сорока тысячами человек». Из осторожности король Франции освободил его от этой чести. Это был опасный сосед. В 1440 г. крупные вассалы подняли против короля мятеж, получивший название Прагерия – намек на Гуситские войны в Праге, – к которому присоединился и дофин, будущий Людовик XI. Непокорный королевской и отцовской власти, дофин Людовик укрылся у Филиппа Бургундского. «Мой бургундский кузен сам не знает, что делает, – с горечью заметил Карл VII, – он выкармливает лиса, который съест его кур». Отец слишком хорошо знал своего сына; он подозревал, что тот отравил Агнессу Сорель. Хотя Карл и считал Людовика способным на отцеубийство, но тем не менее оставил ему безупречное наследство. Король подавил в себе обиды простого человека.
Жан Фуке. Заседание французского парламента времен Карла VII. 1459–1460
Король Людовик XI в окружении рыцарей ордена Св. Михаила. Французская миниатюра. Около 1525
3. Людовик XI известен в истории по двум причинам. Первая заключается в том, что он был странной, необычной личностью, вызывавшей любопытство историков и вдохновлявшей романистов и драматургов: Вальтера Скотта, Казимира Делавиня, Теодора де Банвиля. Вторая причина заключается в том, что, несмотря на свои ошибки, он был великим королем, успешным и реалистичным политиком. Лишенный каких бы то ни было рыцарских и феодальных черт характера, он не держал данного слова и не верил клятвам других. Будучи плохим сыном, он опасался и своих собственных детей. Он полагал, что «каждый человек имеет свою цену», и, когда было нужно, платил эту цену. Он давал 10 тыс. экю в месяц своему врачу, чтобы тот был заинтересован в продлении его жизни. Зная «склонность англичан к войне против этого королевства» и опасаясь создания нового англо-бургундского союза, он пообещал английскому двору выплачивать настоящую дань – 50 тыс. экю королю и 16 тыс. министрам плюс подарки в виде серебряной посуды. Такими торгами он окончательно завершил Столетнюю войну, которая под пеплом все еще продолжала тлеть (договор в Пикиньи от 1475 г.). Он стерпел, что король Англии Эдуард IV именует себя королем Франции, и когда писал ему, то называл себя просто принцем Людовиком. |
