|
Очень возможно, что указанный промежуток времени отчасти употреблен был на то, чтобы посредством бесед и убеждений склонить упорных из игнатиан к единению с патриархом Фотием. Занимался ли кто из восточных епископов, членов собора, этим делом, сказать трудно, но, несомненно, указанной задаче посвятили много времени папские легаты, как они сами заявляют об этом на четвертом заседании собора (из чего видно, что они продолжительным увещанием игнатиан занялись именно перед этим заседанием). Наконец делается очень вероятное предположение, что к удлинению промежутка между третьим и четвертым заседаниями собора послужила смерть Григория Асвесты, знаменитого главы партии, противодействовавший игнатианам еще до времени патриаршествования Фотия; Фотий глубоко чтил Григория Асвесту, и последовавшая в течение собора смерть его побудила патриарха почтить покойного иерарха похвальными надгробными речами. Разумеется, нельзя думать, чтобы смерть и торжественное погребение Григория отняли много времени, но все же эти обстоятельства могли отнять у председателя собора, Фотия, несколько дней.
Четвертое заседание собора происходило 24 декабря 879 года, накануне праздника Рождества Христова. После открытия заседания протонотарий Петр возвестил, что незадолго перед этим прибыл в столицу уполномоченный патриарха Антиохийского Василий, митрополит Мартиропольский, что он принес с собой письма как патриарха Антиохийского, так и нового патриарха Иерусалимского, находится у дверей и просит позволения явиться на собор. Последовало дозволение войти. Василий Мартиропольский, войдя на собор, приветствовал председателя Фотия; последний после молитвенного возглашения обнял апокрисиария, спросил его о здравии патриархов Антиохийского и Иерусалимского и о благосостоянии управляемых ими Церквей. Апокрисирий дал ответ благоприятный, прибавив, что благодаря молитвам Фотия Церкви находятся в мире и согласии. Затем того же апокрисиария приветливо приняли папские легаты, и он занял свое место. Эпизод вступления и приема антиохийского уполномоченного сам по себе, конечно, не важен, но он имеет значительный интерес, если мы припомним, как приняты были на соборе папские легаты во время первого заседания его. Оказывается, прием этих последних и Василия был одинаков до последних мелочей. Можно полагать, что Фотий совершенно сравнял в приеме как папских легатов, так и патриарших уполномоченных, для того чтобы показать, что легаты такие же члены собора, как и патриаршие уполномоченные, и не имеют преимущества перед последними, несмотря на известные притязания пап. Василия Мартиропольского, по обычаю, собор спросил о причине его прибытия и от кого он послан. На это Василий отвечал, что он уполномоченный от лица патриарха Антиохийского, принес письма двух патриархов, а о причине его посольства, сказал он, дается разъяснение в письмах, им принесенных. Впрочем, уполномоченный не счел излишним и на словах объяснить, с какой целью он послан, — он говорил: патриарх Антиохийский Феодосий всегда признавал Фотия законным патриархом и отвращался от тех, кто не считал его таким. Сам он, Василий, послан от своего патриарха для участия на соборе; о патриархе Иерусалимском, недавно избранном, Илие, тот же уполномоченный заявлял, что он (Илия), как и предшественник его (Феодосий), не принимал никакого участия в тех несправедливостях, кои учинены против Фотия, а прежних апокрисиариев (т. е. бывших на соборе 869 года) считает «сарацинскими местоблюстителями», самозванно принявшими на себя представительство от своих патриархов, и анафематствует их. Наконец, Василий говорил, что он имеет поручение заявить, что Илия Иерусалимский признавал прежде, теперь признает и в будущем станет признавать Фотия истинным патриархом. Василий потом передал Фотию принесенные им письма, которые и были прочитаны на соборе. Прежде прочитано было письмо патриарха Антиохийского, в котором, между прочим, говорилось, что вот уже более двадцати лет, как Антиохийская Церковь, все епископы и пресвитеры ее, зная высокие святительские совершенства Фотия и его ученость, признают его патриархом, находились в общении с ним, а не принимающих Фотия считали врагами церковного порядка. |
