Вернемся, наконец, к яичнице г-жи Ватрен: она была превосходна. Мы позвали эту славную женщину, чтобы выразить ей свое восхищение, но она слушала нас рассеянно и постоянно озиралась кругом.

— Что ты ищешь? — спросил Ватрен.

— Что я ищу… я ищу… — пыталась ответить г-жа Ватрен. — Это удивительно!

— Скажи, что ты ищешь?

— Я ищу… В конце концов, я ее видела, я же ее держала всего десять минут назад!

— Что ты видела? Что ты держала? Говори же.

— Я же ее наполнила сахаром.

— Ты ищешь свою сахарницу?

— Да, мою сахарницу.

— Что ж, — сказал Корреж, — в этом году столько мышей развелось!

— А ведь это не слишком полезно для мышей — есть сахар, — заметил Мишель.

— Правда, Мишель?

— Ну, конечно; вы знаете, что мышь, которая питается одним сахаром, слепнет.

— Да, Мишель, мне это известно; но в этом случае не следует обвинять мышей. Можно предположить, что мыши съели сахар, но они не стали бы есть сахарницу.

— Как знать, — сказал Корреж.

— А из чего была сахарница? — спросил Мишель.

— Фарфоровая, — ответила г-жа Ватрен. — Да, фарфоровая. Великолепная сахарница; я выиграла ее на ярмарке.

— Когда это было?

— В прошлом году.

— Госпожа Ватрен, — предложил Корреж. — Я выиграл другой предмет утвари; если хотите, я подарю вам его взамен вашей сахарницы — им еще не пользовались.

— Это прекрасно, — продолжала г-жа Ватрен, — но что все же могло случиться с моей сахарницей?

— А куда ты ее поставила? — поинтересовался Ватрен.

— Я поставила ее на подоконник.

— Ага!.. — воскликнул Мишель, словно его озарила внезапная мысль, и вышел из комнаты.

Через пять минут он вернулся; перед собой Мишель гнал Причарда, на котором была в виде намордника надета сахарница.

— Вот вам кое-кто, — сказал он, — поплатившийся за свои грехи.

— Как, это он взял сахарницу?

— Сами видите, раз она и сейчас на нем. О, он не довольствуется одним кусочком сахара: ему еще и сахарница понадобилась.

— Понимаю, вы привязали сахарницу к его морде…

— Нет, она держится сама по себе.

— Сама по себе?

— Да, взгляните получше.

— Так что же, у этого разбойника кончик носа намагничен?

— Это не так; он, понимаете ли, сунул нос в сахарницу, которая у донышка шире, чем у отверстия, потом разинул пасть, затем набрал в нее сахар; в это время появился я; он хотел закрыть пасть, но кусочки сахара помешали этому; он хотел вытащить морду, но не смог, поскольку пасть была открыта. Господин Причард попался, как ворон в рожок; он останется в таком виде, пока сахар не растает.

— О, все равно, господин Дюма, — сказала г-жа Ватрен, — согласитесь, что у вас ужасная собака, и лучше бы тот, кто подарил вам ее, оставил ее себе.

— Хотите ли вы, чтобы я признался вам кое в чем, дорогая госпожа Ватрен? — ответил я. — Я начинаю придерживаться вашего мнения.

— Странно, — произнес Ватрен, — но меня все это, напротив, привязывает к нему; я думаю, мы что-нибудь из него сделаем.

— И вы правы, папаша Ватрен, — согласился Корреж, — у всех великих людей были огромные недостатки, и, покинув коллеж, они заставляют говорить о себе не в связи с почетными наградами.