|
Но Причард, законченный пройдоха, возразил ему: «Домой?..» — «Да, домой», — ответил Рокадор. «А что нас ждет дома?» — спросил Причард. «Ах, черт!» — воскликнул Рокадор. «Нас отстегают хлыстом; я знаю Мишеля», — сказал Причард. «А я знаю Пьера», — сказал Рокадор. «Так вот, — продолжал этот интриган Причард, — надо их обезоружить». — «Каким образом?» — «Найдем другой след, поймаем другого зайца и отнесем его им». Рокадор поморщился: ему не хотелось охотиться с полным брюхом; но Причард сказал: «Нечего корчить рожи, приятель, ты пойдешь охотиться, и сейчас же, не то будешь иметь дело со мной». И он оскалился так, будто смеялся. Рокадор увидел, что надо покориться. Он снова начал охоту. Они поймали другого зайца. Причард убил его и принес нам; это великий хитрец. Не так ли, Причард?
Слушатели взглянули на меня. — Господа, — сказал я им. — Если бы Причард мог говорить, он повторил бы вам слово в слово то, что рассказал Мишель: ни убавить, ни прибавить. — Пьер, — приказал хозяин дома, — отнеси этого зайца в погреб; по крайней мере, жаркое на завтра у нас есть.
XXXVIII БЕЗУПРЕЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ВЛАСТИ
Итак, мы оставили нашего друга Причарда торжествующим победу благодаря совершенному им проступку; его выходка была прошена ему, ведь он принес жаркое на завтра. Впрочем, как вы видите, в его воспитании со времен пребывания у Ватрена произошли огромные перемены: прежде он уносил жаркое, теперь приносил. Но нам пора, не удаляясь от Причарда, начать приближаться к курам, которые являются одним из главных предметов этого увлекательного рассказа. Шарпийон, помимо любви к своему делу, помимо своей страсти к охоте, помешан на курах. Ни одна курица на десять льё в округе не может сравниться с самой захудалой из курочек Шарпийона; это доказала последняя выставка в Осере, где его куры получили золотую медаль. Он выращивает главным образом брам и кохинхинок. Само собой разумеется, что наш дорогой друг не принадлежит к тем бессердечным птицеводам, которые бесчеловечно поглощают своих питомцев. Попав к Шарпийону, курица, которую сочли достойной его пернатого гарема, могла больше не опасаться ни вертела, ни кастрюли и быта уверена в том, что проведет свой куриный век среди наслаждений. Шарпийон был до того заботлив, что приказал выкрасить курятник изнутри в зеленый цвет, чтобы заключенным в нем птицам казалось, будто они на лугу. В первые дни после нанесения зеленой краски на стены апартаментов, где обитали эти представители рода куриных, иллюзия была такой полной, что куры не желали вечером возвращаться в курятник, боясь простудиться; но к ним применили силу; их заперли в курятнике, и, хотя куры неспособны к обучению, даже самая безмозглая из них поняла, что имеет счастье принадлежать хозяину, который, будучи знатоком и ценителем максимы Горация, сумел решить проблему, заключающуюся в том, чтобы соединить приятное с полезным. Уверившись благодаря зеленому цвету стен, что они несутся на травке, куры Шарпийона неслись более доверчиво и, как следствие этого, более обильно; то, что для других кур представляет собой муки, исторгающие у них крик, который мы, в невежестве своем, принимаем за пение, для этих стало забавой, коей они аккуратно предавались утром и вечером. Так что их слава, сейчас достигшая апогея, в то время начинала распространяться по департаменту. Когда они выходили прогуляться по той или другой из трех улиц Сен-Бри, кто-нибудь, не ведающий о сокровище бургундского городка, восклицал: «О, какие прекрасные куры!» И тотчас же кто-нибудь более сведущий, откликался: «Еще бы: это куры господина Шарпийона». |
