А владел ими некий богатый и славный боярин Степан Иванович прозванием Кучка. Двор он поставил на холме между трех рек – Москвы реки, Неглинной и Яузы, а вокруг двора были его села. Потянулись к нему люди из разных мест, стали села расти, и он подумал: «Буду я равен князю, а то и больше его».

Поэтому, когда приехал к нему Юрий Долгорукий, Кучка не почтил его той честью, какая положена великому князю, но даже стал поносить его, грозить ему и выставил против княжеской дружины своих слуг. Юрий Долгорукий рассердился, приказал воинам схватить Кучку и привести к нему. Вокруг двора Кучки не было ни стен каменных, ни острога деревянного. Недолго бились Кучка и его слуги, взяли княжеские воины приступом двор, заняли красные села и слободы, пленили самого боярина и его детей. Кучку за его бесчинное ругательство Юрий Долгорукий повелел предать смерти, а малолетних его детей – двух сыновей и дочь – отослал во Владимир к своему сыну. Сам же великий князь Юрий Долгорукий взошел на высокий берег Москвы реки, на холм, позднее названный Боровицким, оглядел все вокруг по ту и другую сторону: и по Неглинной реке, и по Яузе. Очень ему это место полюбилось, и повелел он на этом месте ставить крепость – город мал, древян, то есть окруженный деревянными стенами. Назвал же князь его Москва град по имени реки, текущей под ним.

Придя во Владимир, князь Юрий Долгорукий заповедал своему сыну князю Андрею город Москву людьми населять и посадами распространять.

Такова легенда, названная в рукописи XVII века «Повестью о зачале Москвы».

В XVIII веке историк В. Н. Татищев нашел рукопись «Повести о зачале Москвы», в которой об этом же событии рассказано по иному. В ней говорится, что у Кучки была жена красавица. Она приглянулась князю Юрию, он сделал ее своею «полюбовницей» – это и послужило истинной причиной ссоры Кучки с Юрием, а потом и казни боярина.

Н. М. Карамзин по поводу этого варианта сюжета заметил: «Любовь, которая разрушила Трою, построила нашу столицу» – и предложил художникам написать сентиментальную картину на эту тему: «Мне хотелось бы представить начало Москвы ландшафтом – луг, реку, приятное зрелище строения… Князь Юрий, который движением руки показывает, что тут будет великий город. Молодые вельможи занимаются ловлей зверей… Но вдали, среди крестов кладбища, художник может изобразить человека в глубоких, печальных размышлениях… Мы угадали бы, кто он, вспомнили бы трагический конец любовного романа, – и тень меланхолии не испортила бы действия картины».

Вещий Олег – основатель Москвы

Некоторые списки XVII века «Повести о зачале Москвы» содержат как дополнение цитату из неизвестной летописи, о которой сказано только: «ин (то есть иной. – В. М.) летописец повествует». А повествует он о том, что Москву основал Вещий Олег: «Лета 6388 го (880 г.)… Ольг приде на Москву реку, в нея же текут Неглинна да Яуза, и постави ту град именова Москва». Историки дружно отвергли это летописное сообщение об основании Москвы Олегом и объявили его подделкой.

Однако романтический образ Вещего Олега, несмотря на критику историков, вызвал интерес у неискушенных любителей истории. Императрица Екатерина II в 1786 году сочинила для представления на Театре в Эрмитаже историческую пьесу «Начальное управление Олега», жанр которой она определила как «подражание Шекспиру», и включила в нее сцену основания Москвы Олегом. Центральным эпизодом сочинения Екатерины является сцена торжественной закладки города. Вот как представляла эту церемонию императрица.

«Жрецы с огнем и с первым камнем для закладывания Москвы, Олег, Добрынин, Рулав, Стемид, Лидул, Радмир, вельможи, народное множество. Жрецы первый камень для закладывания Москвы приносят Олегу.