– Состояние Виидаша и Майяри не позволяет им принимать гостей, – не счёл нужным отнекиваться Ранхаш.

Ноздри Милима дрогнули. Дагрен решил было, что артефактчик что нибудь скажет, но тот лишь прихватил зубами нижнюю губу.

– Но почему он вас… – Дагрен не закончил фразу, но окинул фигуру товарища по ремеслу очень красноречивым взглядом.

– Потому что меня к расследованию привлекли, – с досадой отозвался Милим, – и этот… – мастер запнулся, явно с большим трудом удерживая внутри парочку крепких определений, – с пухом вместо мозгов решил, что я в курсе происходящего.

– И ради этого он вас… – Дагрен запнулся, и Милим с вызовом приподнял голубую бровь, – … покрасил?

Почему то выкрашенный голубыми пятнами артефактчик смеха не вызывал. И сочувствия тоже.

– Заявил, что это его изобретение и смыть её можно только с помощью определённого ритуала, – Милим презрительно искривил губы, и Дагрен всё же ему посочувствовал.

Хоть он и преподавал здесь совсем недавно, но о друзьях Майяри успел наслушаться разного. Мадиш как изобретатель был не просто нулём, этот талант у него уходил в минус. Большая часть его изобретений появлялась случайно и выдавала такие дичайшие результаты, что тот же мастер Милим месяцами устранял их последствия, выворачивая мозг наизнанку в попытках понять причины случившегося. Даже любопытно, как долго он и сам Мадиш будут столь вызывающе светиться? Дагрен сильно сомневался, что Мадиш на самом деле знает, как свести эту пакость.

– Тварёныш! – Мадишу очень повезло, что он уезжает учиться в Жаанидый. В этот раз он, похоже, поскрёб по донышку терпения мастера Милима.

Тряхнув головой, Милим тяжело взглянул на харена и кивнул на стулья. Ранхаш мельком осмотрел покрытые голубыми крапинками сиденья и предпочёл остаться на ногах. Сам артефактчик хотел устроиться в своём кресле, но, опомнившись, хлопнул себя по заднице и, с досадой уставившись на окрасившуюся ладонь, передумал.

– Я по поводу осмотра места, где держали Майяри, – спокойно заявил Ранхаш.

– Это я уже понял, – недовольно отозвался Милим. – Результаты меня очень озадачили. Хотелось бы надеяться, что вы кое что проясните, но, зная вашу репутацию, думаю, терзаться мне любопытством до самой старости.

– Возможно, – согласился с ним харен. – Так что вы можете сказать?

– Печать активировала Рена, – уверенно заявил Милим. – Украденные Воспоминания – штучка весьма сложная в исполнении. При начертании нужно учесть очень много деталей, но сил на её активацию требуется совсем мало. Основную часть энергии для своей работы печать берёт уже у жертвы, поэтому та к концу и умирает. Вот только почему это сделала Рена?

Харен стойко выдержал пристальный взгляд и даже не подумал хоть что то прояснить.

– А кто чертил печать? Неужели она же?

– Нет. Рена была усердной ученицей, но артефактология её не увлекала. Она не смогла бы столь аккуратно и грамотно сделать что то настолько сложное. И это был не Арон.

– Вы уверены?

– Я знаю почерк Арона. Это не он. Кто то другой. Очень опытный и знающий. Линии выводились прямо на каменной плите без чернового наброска: я не нашёл следов мела, угля или чего то подобного. Ни одной переделки, ни одного затирания. Лично я не смог бы сделать всё так аккуратно.

– Может, вы нашли что то ещё?

– Да, – серые глаза прищурились, – я нашёл, что плохо знаю Майяри.

В комнате повисла тишина. Дагрен прислонился спиной к бесшумно подрагивающей двери и напряжённо уставился на мастера Милима и харена, которые мрачно смотрели друг на друга.

– Что то конкретное? – почему то в голосе Ранхаша зазвенела едва уловимая угроза.