|
Плотнее нельзя было закупориться. В таких местах армия чувствует себя как дома, даже слишком уютно; она рискует уже не выбраться оттуда. Это и беспокоило некоторых отважных и дальновидных командиров — таких, как Вимпфен; но на них не обращали внимания. Если дело примет скверный оборот, говорили приближенные императора, всегда можно будет выйти к Мезьеру, а предполагая самое худшее, — к бельгийской границе. Но допустимо ли предусматривать такие крайности? Иногда предусмотрительность почти равносильна оскорблению. Итак, все сошлись на том, что можно не тревожиться.
Не будь этого спокойствия, можно было бы снести мосты через Маас, но об этом и не подумали. К чему? Ведь неприятель далеко. Так утверждал император, очевидно хорошо осведомленный. Армия, как мы уже говорили, расположилась довольно беспорядочно и спокойно простояла всю ночь на 1 сентября — ведь путь отступления на Мезьер во всяком случае был, или считался, свободным. Пренебрегли даже самыми обычными предосторожностями: по свидетельству одного немецкого военного писателя, не произвели кавалерийской разведки, даже не выставили застав. Немецкая армия находилась самое меньшее в четырнадцати лье от ложбины Живонны, то есть в трех дневных переходах от нее; никто не знал с достоверностью, где именно эта армия находится; считали, что она раздроблена, слабо сплочена, плохо осведомлена, направлена одновременно и почти наугад на несколько пунктов, неспособна быстро двинуться большими массами на такой объект, как Седан. С уверенностью передавали, что кронпринц саксонский идет на Шалон, а кронпринц прусский — на Мец. Об этой армии, ее полководцах, ее военном плане, ее вооружении, ее численности не знали ровно ничего. Придерживается ли она еще стратегии Густава-Адольфа? Или стратегии Фридриха Второго? Этого никто не мог сказать. Все были убеждены, что через несколько недель вступят в Берлин. Прусская армия — велика важность! Об этой войне говорили как о мимолетном сновидении, о неприятельской армии — как о призраке. В эту самую ночь, пока французская армия спала, происходило следующее.
III
В час сорок пять минут пополуночи кронпринц саксонский Альбрехт приказом из штаб-квартиры в Музоне привел в движение Маасскую армию. По тревоге королевская гвардия стала в ружье, и две дивизии немедленно двинулись — одна через Эскамбр и Фурю-о-Буа на Вилле-Серне, другая — через Сюши и Фурю-Сен-Реми на Франшеваль. За ними следовала гвардейская артиллерия. Тогда же, минута в минуту, по тревоге взялся за оружие 12-й саксонский корпус; выступив по большой дороге, пролегающей южнее Дузи, корпус миновал Ламекур и направился к селенью Монсель. 1-й баварский корпус шел на Базейль. В Рельи на Маасе его подкрепила артиллерийская дивизия 4-го корпуса. Другая дивизия 4-го корпуса перешла Маас при Музоне и остановилась в Мери, на правом берегу реки, в резерве. Все три колонны поддерживали связь друг с другом. Передним частям был дан приказ не начинать наступления до пяти часов утра, а к этому времени бесшумно занять Фурю-о-Буа, Фурю-Сен-Реми и Дуэ. Ранцы были оставлены в обозах войсковых частей; обозы не трогались с места. Кронпринц саксонский, верхом на коне, находился на пригорке Амблимон. В тот же час генерал Блюменталь из своей главной квартиры в Шемери приказал одной из вюртембергских дивизий навести мост через Маас. Выступив до рассвета, 11-й корпус переправился через реку в Дон-ле-Мениль и в Доншери и занял Вринь-сюр-Буа. Следовавшая за ним артиллерия могла обстреливать дорогу из Вриня на Седан. Вюртембергская дивизия охраняла наведенный ею мост и могла обстреливать дорогу из Седана на Мезьер. В пять часов утра одна из дивизий 2-го баварского корпуса отделилась от других и, с артиллерией во главе, двинулась через Бюльсон на Френуа; другая дивизия прошла через Нуайе и сосредоточилась напротив Седана, между Френуа и Ваделенкуром. Резервная артиллерия расположилась на высотах левого берега, напротив Доншери. |
