Она расстелила плащ на сухой моховине, легла на спину, закинула руки за голову — в кои-то веки могла она позволить себе вот так бездельно поваляться днем на траве!

Поодаль перекликались дети. Она прислушивалась к их голосам. Они были такие разные и в то же время такие бесконечно свои. Вот Коля. Он ближе всех. Мальчику восьмой год, осенью пойдет в школу. Ниночке осенью исполнится одиннадцать. Женя совсем большая, восемнадцать лет. Не успеешь оглянуться, как закончит техникум и станет самостоятельным человеком. Мечтает о работе, обещает помогать матери. Да где там! Встретит какого-нибудь Петю или Сеню — и ищи ветра в поле! Время бежит, бежит. Ей самой тридцать семь. Тридцать семь уже! Старая баба. Скоро бабушкой станет. Не задолжится. Вот только дедушка у нас бедоватый…

В полдень все собрались возле Анны. Дети насобирали грибов, наперебой хвастались перед матерью.

— Есть будете?

Есть хотели все. Анна расстелила полотенце, достала огурцы, вареную картошку, селедку, хлеб.

Анна поколебалась, но все-таки купила накануне бутылку вина на тот случай, если пойдет Алексей, чтоб уж и ему было полное удовольствие. Она не разбиралась в вине, вино было какое-то молдавское, десертное, водки она покупать не хотела.

Нине и Коле подмешали немного вина к воде. Анна и Женя выпили по глотку, ну, а царская доля досталась, разумеется, Алексею.

Выпив, он повеселел, пытался петь, посадил возле себя сына, принялся обстругивать удилище. Девочки ушли за цветами. Анна тоже пошла было с ними, потом вернулась, почему-то не решилась оставить Колю с отцом.

— Ты иди, иди, — сказал Алексей жене, — дай мужикам между собой покалякать.

Она все-таки не ушла. Алексей вставал, садился, снова вставал. Потом, преодолевая смущение, извлек откуда-то поллитровку.

— Понимаешь, не надеялся на тебя…

У Анны весь день было такое хорошее настроение, все было так хорошо…

— Алеша, отдай, — попросила она.

Он торопливо налил с полстакана.

— Ну, отдай, Алешенька. Я же о тебе забочусь…

Он закрыл глаза, торопливо выпил. А когда снова взглянул на Анну, глаза его уже подернулись мутной пленкой, заблестели.

— Заботишься… О чужих заботишься больше, чем о своих!

Анна протянула руку.

— Отдай бутылку, прошу…

Он отошел подальше, встал у куста жимолости.

Анна поднялась и пошла к мужу. Она еще улыбалась, еще надеялась. Алексей нырнул за куст, захрустел валежник.

Коля побежал за отцом.

— Папа!

Валежник захрустел еще громче.

Так и кончился этот хороший день.

Анна пошла искать девочек. Лучше уж поскорее домой.

Девочки сидели на полянке перед ворохом колокольчиков и ромашек, плели венки.

Анна позвала:

— Пойдемте…

Вернулись на прежнее место, покричали Коле, мальчик появился из-за кустов.

Анна вопросительно взглянула на сына.

— Где отец?

Коля махнул рукой в неопределенном направлении.

— Спит.

Анна нашла Алексея за кустами. Он спал, спал тяжело, мертвенно, как спят безнадежно больные люди.

Дети пошли вслед за матерью.

— Вы идите, — сказала она им. — Соберите все, корзины, посуду, я догоню вас…

Она наклонилась, потрясла Алексея за плечо. Опять потрясла. Закинула его руку себе на шею, попыталась поднять. Алексей как будто пришел в себя.

— Пошли? — несвязно спросил он.

— Пошли, пошли…

Она поволокла его, придерживая за пояс. Дети оглядывались и снова убегали вперед. Анне было трудно, Алексей еле переставлял ноги.