|
А брат был большой у князя Юрия Патрикеевича – Хованский; и Федор Сабур на свадьбе князя Юрия Патрикеевича брата большого посел Хованского (занял высшее место). И Хованский молвил Сабуру: «Посядь брата моего меньшего, князя Юрия Патрикеевича». И Федор Сабур молвил Хованскому: «У того бог в кике, а у тебя бога в кике нет» – да сел Хованского выше. «У того бог в кике» значит: у того счастье, судьба в кичке; кичка вместо: женщина, жена; князь Юрий получил высшее место по жене. До нас дошла также любопытная местная грамота нижегородского великого князя Димитрия Константиновича: «Князь великий Дмитрий Константинович Нижнего Новгорода и городецкой и курмышской. Пожаловал есми бояр своих и князей, дал им местную грамоту по их челобитью и по печалованию архимандрита нижегородского печерского отца своего духовного Ионы и по благословению владычню Серапиона нижегородского и городецкого и сарского и курмышского: кому с кем сидеть и кому под кем сидеть. Велел садитись от своего места тысяцкому своему Дмитрию Алибуртовичу князю волынскому, а под Дмитрием садиться князю Ивану Васильевичу городецкому, да против его в скамье садиться Дмитрию Ивановичу Лобанову, да в лавке же под князем Иваном князю Федору польскому Андреевичу; да садитись боярину его Василью Петровичу Новосильцеву, да против в скамье садитись казначею боярину Тарасию Петровичу Новосильцеву. А пожаловал его боярством за то, что он окупил из полону государя своего дважды великого князя Дмитрия Константиновича, а в третие окупил великую княгиню Марфу. Да садитись боярину князю Петру Ивановичу Березопольскому, да садитись в лавке князю Дмитрию Федоровичу курмышскому. А к местной грамоте князь великий велел боярам своим и дьяку руки прикладывать, а местную грамоту писал великого князя дьяк Петр Давыдов сын Русин». Из этой грамоты мы видим, как в каждом княжестве сильнейшие князья примышляли себе волости, сводя их князей на степень слуг своих; здесь эти князья должны садиться ниже простых бояр, и в начале грамоты бояре вообще поставлены выше князей. Кроме завещания Димитрия Донского и из других известий мы знаем, что бояре по прежнему были думцами князя, князь думал, советовался с ними о делах. Начиная с Симеона Гордого, бояре являются свидетелями в княжеских духовных грамотах. Рязанский великий князь Олег Иванович в одной своей жалованной грамоте говорит: «Посоветовавшись (сгадав) с отцом своим, владыкою Василием, и с своими боярами (следуют имена их), дал я» и проч., но мы должны заметить, что в грамотах московских князей мы этого выражения не находим. Видим бояр, которые пользуются особенною доверенностию некоторых князей и чрез это обнаруживают большое влияние на дела: таков был Семен Тонилиевич при князе Андрее Александровиче, бояре Федор Андреевич и сын его Иван Федорович Кошка при Василии Димитриевиче, Морозов при князе Юрии Димитриевиче; мы видели, как влияние, переданное стариком Кошкою молодому (относительно) сыну своему, возбудило негодование старших, отразившееся и в летописи. Разделение дружины на старшую и младшую сохраняется и в описываемое время, только с переменою некоторых названий. Старшая дружина по прежнему носит название бояр, или боляр. Право бояр на свободный отъезд от одного князя к другому, от великого к удельному и наоборот, также от великого к великому же, от московского, например, к тверскому или рязанскому и наоборот, подтверждается во всех договорах княжеских. Князья обязывались в договорах своих не сердиться на отъехавших от них бояр, не захватывать их сел и домов, оставшихся во владениях прежнего князя. |
