|
Тогда Иоанн отобрал у старика Михаила отчину его Верею за вину сына и в виде уже пожалования отдал ее опять, обязав Михаила следующим договором: «С сыном своим, князем Василием, не ссылаться тебе никакою хитростию; если пришлет к тебе он с какими речами, объявить их мне вправду по крестному целованию да выдать мне и того человека, кого пришлет. Что я, князь великий, пожаловал тебя своею отчиною Вереею, которую взял за вину у сына твоего, то держать тебе ее за собою до самой смерти; а после твоей смерти эта отчина отходит ко мне; мне же, великому князю, и моему сыну, которому дам эту твою отчину, поминать нам твою душу». В 1485 году умер несчастный старик Михаил Верейский; в своей духовной он говорит: «Что моя отчина, чем меня благословил отец мой и я благословил, дал эту свою отчину господину и государю великому князю Ивану Васильевичу всея Руси». Здесь в первый раз удельный князь называет великого государем. Не смея думать о сыне, не смея отказать волостей замужней дочери, несчастный Михаил умоляет в духовной: «Чтоб господин мой князь великий пожаловал, после моей смерти судов моих не посудил. А что мои люди, кого я пожаловал жалованием и деревнями: и государь бы мой, князь великий, после моей смерти жалованья моего нс порушил, чтоб мои люди после меня не заплакали и меня бы государь мой, князь великий, во всем том не положил, потому что тебе, государю моему, великому князю, приказано душу поминать и долги платить». Когда дело было кончено, Верейский удел присоединен к Москве, великий князь позволил себе склониться на просьбы жены и сына и согласился принять бежавшего Василия Михайловича опять в Московское государство, но только на службу, в качестве служебного князя, не более; сын великого князя, Василий, писал к изгнаннику в 1493 году, что «отец наш князь великий тебя жалует, хочет твоей службы; и ты бы к отцу нашему поехал». Василий не поехал на такой зов, но, как видно, послал новую просьбу, выговаривая себе какое то пожалование и обещаясь отдать все, что было дано его жене из казны великокняжеской; в 1495 году отправился в Литву грек Петр, который должен был сказать Василию от имени великого князя: «Присылал ты и твоя княгиня к моей великой княгине, к моим детям и к моим боярам бить челом, чтоб мне тебя пожаловать, нелюбье с сердца сложить и к себе тебя принять, а вы хотите отдать нам нашу казну, что у твоей княгини: так ты бы прислал ко мне список вещам, которые нам теперь хочешь отдать, и мы, посмотря по вашему исправлению, и жаловать вас хотим». Чем дело кончилось, неизвестно. Но известна нам судьба родных братьев Иоанна III. Он жил с ними в мире до 1472 года, когда умер старший из них, Юрий, князь дмитровский, бездетным; в духовной он приказывает душу господарыне матери своей, великой княгине да господину своему великому князю; он делит по родственникам, церквам, монастырям села, движимое имущество совершенно как частный человек, не говоря ничего об уделе своем – Дмитрове, Можайске, Серпухове. Причина такого молчания понятна: благословить поровну всех братьев значило разгневать великого князя; отказать все великому князю значило обидеть остальных братьев – и Юрий промолчал. Великий князь взял удел себе; братья рассердились; на этот раз дело кончилось, однако, перемирием: Иоанн отдал Борису Вышгород, взятый перед тем у Михаила Верейского, и Шопкову слободу; Андрею Меньшому вологодскому дал Тарусу; одному Андрею Большому не дал ничего сам; уже мать его, Мария, очень любившая Андрея, дала ему свою куплю, Романов городок на Волге. После этого с двумя братьями – Андреем Углицким и Борисом Волоцким – заключены были договоры, в которых они обязались иметь не только самого Иоанна III, но и сына его, Иоанна Молодого, старшими братьями, держать Иоанна Молодого, так же как и отца его, по смерти последнего; не искать великого княжения ни под кем из детей Иоанна III; татарского царевича Даниара или какой другой царевич будет на его месте удельные князья обязываются содержать заодно с великим, и если последний захочет принять другого царевича в свою землю для своего и христианского дела, то удельные обязаны содержать и этого царевича; наконец, оба младших брата обязались не думать о выморочном уделе Юрия. |
