Наступила
страшная дороговизна; указы, запрещавшие поднимать цены на необходимые предметы потребления, не действовали; мы видели, в каком положении
находились в Малороссии московские ратные люди, получавшие жалованье медными деньгами, которых никто у них не брал. Явилось множество воровских
(фальшивых) медных денег; начали хватать и пытать людей, которые попадались с воровскими деньгами, – один ответ: «Мы сами воровских денег не
делаем, берем у других не знаючи». Стали присматривать за денежными мастерами, серебряниками, котельниками, оловянишниками, и увидали, что люди
эти, жившие прежде небогато, при медных деньгах поставили себе дворы каменные и деревянные, платье себе и женам поделали по боярскому обычаю, в
рядах всякие товары, сосуды серебряные и съестные запасы начали покупать дорогою ценою, не жалея денег. Причина такого быстрого обогащения
объяснилась, когда у них стали вынимать воровские деньги и чеканы. Преступников казнили смертию, отсекали у них руки и прибивали у денежных
дворов на стенах, домы, имения брали в казну. Но жестокости не помогли при неодолимой прелести быстрого обогащения; воры продолжали свое дело,
тем более что богатые из них откупались от беды, давая большие взятки тестю царскому – Илье Даниловичу Милославскому да думному дворянину
Матюшкину, за которым была родная тетка царя по матери; в городах воры откупались, давая взятки воеводам и приказным людям. Для рассмотрения,
приема и расхода меди и денег на денежных дворах приставлены были верные головы и целовальники из гостей и торговых людей, люди честные и
достаточные. Но и они не одолели искушения: покупали медь в Москве и Швеции, привозили на денежные дворы с царскою медью вместе, приказывали из
нее делать деньги и отвозили их к себе домой. Доносы на них не замедлили от стрельцов и денежных мастеров; обвиненные с пытки показали, что
давали посулы Милославскому, Матюшкину, дьякам и подьячим. У дьяков и подьячих, у голов, целовальников отсекали руки и ноги, ссылали
преступников в дальние города: на Милославского царь долго сердился, Матюшкина отставил от приказа. Но этим не были довольны и затеяли повторить
расправу 1648 года.
Весною 1662 года, после Светлого воскресения, начали ходить по Москве слухи, что чернь сбирается и быть от нее погрому дворам боярина Ильи
Даниловича Милославского, гостя Василия Шорина и других богатых людей за перемену в денежном деле, за то, что Шорин да еще какой то кадашевец
деньги делают. В двадцатых числах июля начали говорить, что пришли из Польши листы про окольничего Ртищева. Царь жил в это время в Коломенском.
25 июля рано утром на Сретенке собрались мирские люди советоваться о пятинной деньге. Но совещания их скоро прекратились. «На Лубянке у столба
письмо приклеено!» – начали кричать им люди, проходившие Сретенкою от Никольских ворот. Вся толпа хлынула на Лубянку смотреть, что за письмо? На
столбе воском приклеена была бумажка, и на ней написано: «Изменник Илья Данилович Милославский, да окольничий Федор Михайлович Ртищев, да Иван
Михайлович Милославский, да гость Василий Шорин». Между тем Сретенской сотни соцкий Павел Григорьев уже дал знать о письме в Земский приказ,
откуда приехали на Лубянку дворянин Семен Ларионов и дьяк Афанасий Башмаков и сорвали письмо. Толпа зашумела: «Вы везете письмо к изменникам,
государя на Москве нет, а письмо надобно всему миру». Громче всех кричал, бросаясь на все стороны, стрелец Кузьма Ногаев: «Православные
христиане! постойте всем миром; дворянин и дьяк отвезут письмо Илье Даниловичу Милославскому, и там это дело так и изойдет». |