Я говорил, чтоб сотник и стрельцы шли пешком в Кириллов; но Степан и в Кириллов
пускать их не велел, кричал: „Моя в том голова!“, но ведь его голова перед твоею очень недорога! На другой день отпустил он в Москву человека
своего Андрюшку да вора стрельца Якимка, а меня велел заковать и около кельи поставить семь караулов».
20 октября бояре, в присутствии царя, допрашивали старца Флавиана, в чем состоит великое дело, с которым прислал его Никон? Флавиан объявил: «В
Петров пост пришел в Ферапонтов монастырь из Москвы Воскресенского монастыря черный поп Палладий и сказал Никону, что был он в Москве, на
Кирилловском подворье, и сказывал ему черный поп Иоиль про окольничего Федора Ртищева; говорил Ртищев Иоилю: „Сделай то, чтоб мне у великого
государя быть первым боярином“. Иоиль окольничему сказал: „Мне сделать этого нельзя, а есть у тебя во дворе жонка цыганка, которая умеет эти
дела делать лучше меня“. Ртищев отвечал: „Жонке говорить об этом нельзя, потому что она хочет за меня замуж“. Но вслед за Флавием Никон прислал
письмо, в котором также излагал речи Палладия, но вместо Ртищева являлся тут боярин Богдан Матвеевич Хитрово с жонкою литовкою; в письме Никона
Иоиль говорил Палладию: „Никон меня не любит, называет колдуном и чернокнижником; а за мною ничего того нет, только я умею звездочетие, то у
меня гораздо твердо учено; меня и вверх государь брал, как болела царевна Анна, и я сказал, что ей не встать, что и сбылось, и мне государь
указал жить в Чудове, чтоб поближе; мне и Богдан Хитрой друг и говорил мне, чтоб я государя очаровал, чтоб государь больше всех его, Богдана,
любил и жаловал, и я, помня государеву милость к себе, ему отказал, и он мне сказал: „Нишкни же!“, и я ему молвил: „Да у тебя литовка то умеет;
здесь, на Москве, нет ее сильнее“. И Богдан говорил: «Это так, да лихо запросы велики, хочет, чтоб я на ней женился, и я бы взял ее, да государь
не велит“.
Призвали к допросу Иоиля: тот объявил, что приходил к Палладию лечить его, но ни об чем другом с ним не разговаривал, а у Хитрова никогда и на
дворе не бывал. Призвали Палладия: тот объявил, что лечился у Иоиля, но ни о чем с ним не говаривал и в Ферапонтове Никону ни о чем не сказывал:
«Вольно старцу Никону меня поклепать, он затевать умеет. В то время как я жил в Ферапонтове монастыре, приезжал стряпчий Иван Образцов и привез
Никону государева жалованья 500 рублей, да старцам, которые с ним, 200 рублей; Никон им этих денег не дал: я об этом с старцами поговорил, и
Никон, узнавши, велел меня из Ферапонтова выбить дубьем». Иоиля обыскали и нашли книги: одна книга латинская; одна по латыни и по польски; книга
печатная счету звездарского, печатана в Вильне и 1586 году: книга письменная с марта месяца во весь год лунам и дням, и планитам и рождениям
человеческим в месяцах и в звездах: тетрадь письменная о пускании крови жильной и рожечной: записка, кого Иоиль излечил, и те люди приписывали
руками своими.
В ноябре отправился в Ферапонтов стрелецкий голова Лутоxин: он должен был рассказать Никону все дело, как найдена разница между его письмом и
изветом Флавиана: в одном Хитров, в другом Ртищев, и объявить, что Иоиль не винится. Лугохин должен был также спросить Никона: в келию воду сам
он носит и дрова рубит своею ли волею или поневоле? Никон отвечал: «Я приказывал Флавиану известить о Хитрове, а не о Ртищеве, да и не пристало
про Федора Михайловича тому быть, потому что он человек женатый; Флавиан ослышался. Я не задержал Палладия и не отправил к государю потому, что
надеялся вскоре сам государевы очи видеть: сказывал мне Наумов, что меня великий государь пожалует, велит взять в Москву скоро, выманил у меня
Наумов великому государю и его дому благословение и прощение тем, что государь меня пожалует, велит из Ферапонтова освободить и все мои
монастыри отдать. |