|
Взявши две пушки, воры вышли из Пензы и заняли Наровчат. Предчувствия Андрея Пекина оправдались: нижнеломовцы схватили его, посадили в тюрьму и послали в Наровчат к воровским козакам; те явились и подняли на копья облихованного воеводу, что считалось ругательною смертию: из Нижнего Ломова отправился козачий отряд к Верхнему, где жители также выдали своего воеводу Корсакова: его привезли в Нижний Ломов и умертвили; но керенского воеводу Безобразова отпустили в Шацк. Двигаясь туда же, воры вошли в Кадомский уезд; здесь к Мишке Харитонову и Ваське Федорову пристал в Жуковщине третий атаман, Мишка, а в селе Конобееве – четвертый, Шилов: в каждой деревне, через которую проходили козаки, они брали к себе по мужику с дыма; кроме того, толпы их увеличивались татарами и мордвою. В разорении помещичьих домов особенно отличался крестьянин Жуковых, Кадомского уезда, Острогожского села, прозвищем Чирок. Другая толпа воров, посланная Разиным из под Симбирска с атаманом Максимом Осиповым, который выдавал себя за царевича Алексея, двигалась на северо запад, к Алатырю; город был взят и сожжен; воевода Акинф Бутурлин с женою и детьми и дворяне, запершиеся в соборной церкви, все сгорели; Темников также был взят: воевода Челищев убежал, но брата его, племянника и подьячих воры нобили. В Курмыше козаки встретили почетный прием: городские и уездные люди вышли к ним с образами и вместе с ними встречал воевода: курмышцы все миром его одобрили, и он остался на воеводстве, грабежу и никакого разоренья воеводе и городским людям не было. И в Ядрине воевода остался жив, потому что его миром одобрили. Из Василя воевода убежал; козьмодемьянцы убили своего воеводу, подьячего, выбрали в старшины посадского человека, освободили тюремных сидельцев, и один из них, Долгополов, пошел поднимать Ветлугу. Взволновались жители Лыскова и прислали в Курмыш звать к себе атамана Осинова: воевода ушел; мурашкинцы отсекли голову своему воеводе Племянникову. В Лыскове козаки были приняты с торжеством; но на другой стороне Волги не хотел сдаваться им Макарьевский Желтоводский монастырь, привлекавший воров богатою добычею. 8 октября воры приступили к монастырю с страшным криком: «Нечай! Нечай!» (мы знаем, что это значило) – и старались зажечь монастырь; но монахи, служки, крестьяне и богомольцы затушили пожар и отбили воров, козаки отступили в Лысково, оттуда в Мурашкино и все более и более набирали к себе людей; у Осипова было уже тысяч пятнадцать народа, мордвы, черемис и русских крестьян, и между ними сто человек донских козаков, товарищей Разина. Отряд этого войска под начальством атамана Янка Микитинского пошел в другой раз под Макарьев монастырь и успел захватить его: пожитки частных людей, отданные в монастырь на сбережение, были разграблены, но монастырского ничего не тронули. Между тем к Осипову в Мурашкино нахлынули новые толпы татар, мордвы и чуваш, и он сбирался идти под Нижний, потому что нижегородская чернь уже дважды присылала к нему с приглашением прийти: город будет сдан и государевы люди побиты. Но во время сборов к Нижнему прискакал гонец от Разина с приказом идти к нему на помощь со всеми силами, потому что его, Стеньку, князь Борятинский под Симбирском побил. Таким образом, нечего было ждать главного атамана для поддержания и распространения мятежа, а между тем царские воеводы стали двигаться с разных сторон, и нестройные толпы черни, кое как вооруженной, не могли стоять против государевых ратных людей. Остановка Разина в Астрахани и потом под Симбирском дала воеводам возможность собраться с силами, которых вначале, как мы уже могли видеть из донесения Борятинского, было очень недостаточно. |
