|
«Зачем его бить? – сказал он. – Ведь он не сам собою пришел, послан патриархом, пусть дочитывает». Но толпа взволновалась, хотела протопопа камнями побить, за шумом нельзя было ничего расслышать, что он читал. Тогда Сергий сказал ему: «Что всуе трудишься? Видишь, никто не слушает». Толпа требовала, чтоб Сергий поучил ее от божественных писаний, как избежать прелести никонианские. Принесли скамью, Сергий вошел на нее и стал читать соловецкие тетрадки, о крестном знамении, о крыже, о жезлах, о просвирах и обо всем церковном пременении: окружающие слушали со сложенными руками, вздыхали глубоко, некоторые и плакали; но отцам приходилось плохо, потому что их страшно гнели со всех сторон. Сергий перестал читать соловецкие тетрадки, но толпа кричит: «Скажи нам еще, господа ради, от божественных писаний, чтоб нам душами нашими не погибнуть!» Сергий изнемог, третий день ничего не ел. «Возьми, читай ты!» – говорил он Савве Романову; но тот назад: «Не мое это дело, а ваше, вы на это и званы». Между тем во дворце происходили также любопытные сцены. Когда отцы расположились у Архангельского собора, стрелецкие выборные отправились вверх к Хованскому спросить, когда изволит быть собору. Хованский пошел к патриарху с этим вопросом; Иоаким отвечал, что пусть раскольники идут в Грановитую палату, потому что там хотят быть царица и царевны, а на площади перед народом быть им зазорно. С этим ответом выборные отправились к отцам, но, когда отцы передали его народу, в толпе закричали: «Отчего патриарх не хочет перед народом свидетельствовать о божественном писании; подобает собору здесь быть, а в палате нельзя по множеству народа; в народе смятение: одни хвалят старую веру, а другие – новую; надобно это сомнение и мятеж в душах христианских разрешить; вы, отцы святые, в палату не ходите, царевнам нечего тут делать; надобно тут быть царям государям, а не царевнам». Отцы сказали выборным: «Пусть патриарх свидетельствует книги перед всем народом, а мы в палату нейдем». Выборные пересказали этот ответ Хованскому, который стал уговаривать Софью исполнить требование народа; но Софья никак не соглашалась выслать патриарха с духовенством на площадь после недавних сцен насилия; тогда Хованский начал настаивать, чтоб и в Грановитой палате никто не присутствовал из особ царского дома; он стращал новым стрелецким бунтом, прямо говорил, что если государи будут в Грановитой вместе с патриархом, то им не быть живым. Но Софья имела сношения со стрельцами, была уверена, что у них и в мысли нет о бунте, и потому спокойно отвечала Хованскому: «Буди воля божия, но я не оставлю св. церкви и ее пастыря». Не успевши напугать Софью, Хованский начал говорить боярам: «Просите ради бога царевну, чтоб она не ходила в Грановитую с патриархом, а если пойдет, то при них и нам быть всем побитым». Напуганные бояре бросились умолять Софью не ходить в Грановитую, но она и их не послушала и послала сказать патриарху, чтоб шел с знатнейшим духовенством в Грановитую, только не чрез Красное крыльцо, где могла быть опасность от изуверов, а по ризположенской лестнице. Патриарх, видя беду, из которой не думал выйти живым, пошел со слезами в Грановитую, а древние книги греческие и славянские велел нести через Красное крыльцо, чтоб народ видел, какие средства имеет церковь против своих мятежников. В то время как мужчины трепетали при входе в Грановитую, три женщины добровольно вызвались идти туда вместе с Софьею: царица Наталья Кирилловна и две царевны – Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна. |
