|
При этом митрополит объявил, чтоб всякий приносил доносы на еретика, кто что знает, а кто утаит, будет под соборною клятвою. Доносчики явились. Префект славяно латинских школ иеромонах Гавриил показал: «Тому лет с шесть или больше, когда я жил в Заиконоспасском монастыре в одной келье с бывшим префектом Стефаном Прибыловичем, прихаживал к нему Дмитрий Евдокимов Тверитинов с своими сомнениями о догматах церкви восточной и спорил с ним, приводя писания лютеранские и кальвинские; как ни старался Прибылович утвердить его в догматах церковных, он остался при своем и говорил, что все предания, кроме писания, суть басни человеческие. Ездили мы с Прибыловичем и в дом к Тверитинову, увидавши у него в углу одну икону, Прибылович сказал: „Слава богу, и у тебя есть икона!“ „Эту икону, – отвечал Тверитинов, – держу я не для себя, а для жены, которая еще не совершенно познала истину; я же, по писанию, единому богу поклоняюсь и его единого почитаю“. Священник от Пимена в Воротниках, Иван Иванов, донес: «В 1708 году приходил я со святынею в дом к дочери своей духовной вдове Евдокии Тверитиновой, и сын ее Димитрий к кресту не подошел; когда я спросил его, веруешь ли в церковь? – то он отвечал: „Я сам церковь живая“. Я спросил у матери: „Есть ли у твоего сына в доме иконы?“ Она отвечала: „Что ты, батюшка! Каким у него быть иконам?“ Я спросил ее: „Как давно сын твой стал отвратен от св. церкви и от икон?“ Она отвечала: „Как от меня отошел прочь и стал искать науки у докторов и лекарей в Немецкой слободе, с тех пор и стал отвратен, и я к нему за то стала мало ездить“. Архимандрит Феофилакт Лопатинский объявил: «Однажды встретил я Тверитинова у графа Ив. Алексеевича Мусина Пушкина, который был болен; граф говорил ему: „Для чего это ты затеваешь? Для чего не отстанешь от своего злоумствования? Бедный, бедный, жаль мне тебя! Если ты не от ереси, а от любопрения приводишь эти противности, то для чего говоришь перед невеждами? Для удостоверения о своем православии отвечай на свои тетради“. Тверитинов сказал на это: „Не могу решить я этих писаний, которые собрал от священнейшего писания“. „Вот тебе поможет архимандрит Феофилакт“, – сказал граф. Тверитинов промолчал». Симоновский архимандрит Петр Смилянич, родом серб, показал: «Приезжал в Москву по сербским делам полковник Пантелеймон Божич, которому отвели квартиру вместе с лекарем Дмитрием Тверитиновым. Полковник приезжал к суздальскому митрополиту Ефрему (Янковичу, сербу) и говорил ему: „Мы думали, что в Москве лучше нашего благочестие, а вместо того худшее иконоборство, чем у лютеран и кальвинов, начинается какая то новая ересь, что не только икон не почитают, но ругают и идолами называют, а поклоняющихся – заблудшими и ослепленными. Человек, у которого отведена мне квартира, какой то лекарь и, кажется, в политике не глуп, а на церковь православную страшный хулитель, иконы святые и священнический чин сильно уничижает; всякий вечер приходят к нему русские молодые люди, сказываются учениками немецкой школы, которых он поучает своей ереси, про священнический чин, про исповедь и причастие так ругательно говорит, что и сказать невозможно. Я не мог снести ругательства вере христианской и чуть в беду не попал, вчера вечером саблею чуть всех не перерубил, вынул саблю и всех еретиков выгнал из хором; а нынче поутру пришел он ко мне с женою, упал в ноги и просил прощенья: «Пожалуй, не гневайся на нас, ныне у нас на Москве, слава богу, вольно всякому – кто какую веру себе изберет, такую и верует, а мы при милости твоей больше об этом не станем говорить, если тебе не нравится“. |
