|
Приведенный в Духовный патриарший приказ, Фома сказал: отец его был посадский человек и жил в Твери; он, Фома, учился грамоте у попа; 22 года тому назад приехал в Москву, жил в разных домах, нанимался работать, на исповеди не бывал, в церкви хаживал и молился истинному богу, а иконам не поклонялся; в прошлом 1713 году велено сыскать его в Преображенский приказ, где расспрашиван об иконоборстве, послан был в Петербург, оттуда – в Чудов монастырь и порубил образ для того, что икон, креста и мощей не почитает и не поклоняется, ибо иконы и крест – дела рук человеческих, а мощи его, Фому, не милуют; призывания святых и молитвы за умерших не приемлет, в евхаристии не верует быти истинному телу и крови Христовой, но просвира и вино церковное просто, и в книгах Ветхого и Нового завета не нашел ничего этого. Ни у кого не учился, до всего дошел сам, других не учил и не знает, кто бы с ним одинаково думал; подал покаяние, чтоб получить свободу, а если б получил свободу, творил бы прежнее; лекарь Тверитинов ему брат двоюродный. Дело протянулось весь 1715 год. 22 февраля 1716 года царь дал указ Сенату: «По делу Дмитрия Тверитинова, разыскав, и оное конечно вершить, и которые по тому делу приносят или принесут вины свои, тех разослать к архиереям в служение при их домах, и чтоб имели за ними крепкий присмотр, дабы непоколебимы были в вере, а которые не принесут вин, казнить смертию». Не принес покаяния один Фома Иванов и был казнен. Только что кончилось дело о Тверитинове с товарищами, как началось другое – о еретиках, между которыми главную роль играла женщина. В мае месяце 1717 года была захвачена жена ходока приказа Земских дел Ивана Зимы, Настасья, со многими другими людьми обоего пола. В Патриаршем духовном приказе Настасья объявила, что она дочь беглого дьячка, выучена грамоте, года с четыре в церковь не ходит, не исповедуется и не причащается, потому что купила она на Печатном дворе книги и читала их себе и другим людям, которые к ней приходили и теперь взяты вместе с нею в ее доме; в этих книгах не написано, что иконам кланяться, хлеб и вино почитать и верить; она эти книги в доме своем читала и толковала, они ее слушали и по тем книгам так же делали, а приходили к ней в дом в воскресные дни в обедню; иконам и кресту она, Настасья, не кланяется и за святыню их не почитает, потому что это дело рук человеческих, а молится она и других учит молиться богу духом и истиною; креста на себе не носит, крестного знамения на себе не полагает и иным людям креститься не велит, церкви и предания учителей церковных не слушает; а муж ее, Иван, в церковь ходит, и отца духовного имеет, и ее, Настасью, от того унимает, и она его не слушает; молитву Иисусову говорит она так: «Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя, грешную!» – а не читает молитвы: «Господи Иисусе Христе, боже наш!» Взятый вместе с Настасьею портной Алексей объявил, что однажды на дороге встретился с ним священник из Устюжны, который говорил ему, что надобно бога познавать из евангелия и кланяться ему духом и истиною, а не телом, и прибавил: «От других попов ты этого не услышишь!» Пришедши по своему ремеслу в дом Зимы и заставши его жену за чтением евангелия, он, Алексей, познакомился с нею и стал ее слушателем. Золоту, серебру и дереву поклоняться бог не велел; отца духовного он, Алексей, не имеет, потому что нам отец духовный – царь небесный; в причащении питается хлебом и вином тело, а душе корысти нет, душа причащается словом божиим. Товарищи Алексея объявили, что они прихаживали к Настасье для слушания и поучения св. |
