Изменить размер шрифта - +
Сумароков  : «Сделать

русских крепостных людей вольными нельзя: скудные люди ни повара, ни кучера, ни лакея иметь не будут и будут ласкать слуг своих, пропуская им

многие бездельства, дабы не остаться без слуг и без повинующихся им крестьян, и будет ужасное несогласие между помещиков и крестьян, ради

усмирения которых потребны будут многие полки; непрестанная будет в государстве междоусобная брань, и вместо того, что ныне помещики живут

покойно в вотчинах („и бывают зарезаны отчасти от своих“, – заметила Екатерина), вотчины их превратятся в опаснейшие им жилища, ибо они будут

зависеть от крестьян, а. не крестьяне от них. Примечено, что помещики крестьян, а крестьяне помещиков очень любят, а наш низкий народ никаких

благородных чувствий не имеет». Екатерина  : «И иметь не может в нынешнем состоянии». Сумароков  : «Продавать людей, как скотину, не должно; но

где же брать, когда крестьяне будут вольны? И только будут к опустошению деревень: холопей набери, а как скоро чему нибудь его научишь, так он и

отойдет к знатному господину, ибо там ему больше жалованья, а дворяне учат людей своих брить, волосы убирать, кушанье варить и проч. И так всяк

будет тратить деньги на других, выучивая. Малороссийский подлый народ от сей воли почти несносен». Обо всех замечаниях Сумарокова Екатерина

заметила вообще: «Господин Сумароков хороший поэт, но слишком скоро думает, чтоб быть хорошим законодавцем; он связи довольной в мыслях не

имеет, чтоб критиковать цепь, и для того привязывается к наружности кольцев, составляющей (составляющих) цепь, и находит, что здесь или там

ошибки есть, которых пороков он бы оставил, если б понял связь. Две возможности в сем деле суть: возможность в рассуждении законодавца и

возможность в рассуждении подданных или, лучше сказать, тех, для которых законы делаются; часто прямая истина в рассуждении сих возможностей

должна употребляема быть так, чтоб она сама себе вреда не нанесла и более от добра отвращение, нежели привлечение, не сделала».
14 декабря того же года был издан манифест. «Ныне, – говорила в нем императрица, – истекает пятый год, как Бог един и любезное отечество чрез

избранных своих вручил нам скипетр сей державы для спасения империи от очевидной погибели. Мы со дня восшествия нашего на престол до сего дня

единственный предмет имели и пред самим Богом обязанными себя почитали исполнить то, что мы в манифесте 6 дня июля 1762 года императорским нашим

словом наиторжественнейше обещали, чтобы просить Бога денно и нощно, да поможет нам подняти скипетр в соблюдение нашего православного закона, в

укрепление и защищение любезного отечества, в сохранение правосудия, в искоренение зла и всяких неправд и утеснений, и, наконец, чтоб узаконить

такие государственные установления, по которым бы правительство любезного отечества в своей силе и надлежащих границах течение свое имело так,

чтоб и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка. Для достижения сих предметов мы

предписали себе со всевозможным прилежанием входить в каждое доходившее до нас дело и слушать всякие до нас достигшие жалобы, дабы узнать, с

одной стороны, недостатки, и с другой – каким бы лучшим способом достигнуть желаемого и обещанного конца. Мы в первые три года узнали, что

великое помешательство в суде и расправе, следовательно и в правосудии, составляет недостаток во многих случаях узаконений, в других же великое

число оных, по разным временам выданных, также несовершенное различие между непременными и временными законами; а паче всего, что чрез долгое

время и частые перемены разум, в котором прежние гражданские узаконения составлены были, ныне многим совсем неизвестен сделался; притом же и

страстные толки часто затмевали прямой разум многих законов; сверх того, еще умножила затруднения разница тогдашних времен и обычаев, не сходных

вовсе с нынешними, кои последние суть основания и следствие великих предприятий премудрого государя деда нашего, императора Петра Первого».
Быстрый переход