В 1766 году Екатерина окончила свой законодательный труд, посредством которого хотела перенести в Россию просветительные идеи, выработанные
европейскою наукой. Мы видели, что об этом труде знали приближенные к императрице люди, знали и так называемые философы во Франции. В
описываемом году императрица потребовала мнения о своем труде от некоторых лиц. Из этих мнений особенно замечательны для нас мнения старого,
умного, опытного служаки Баскакова и знаменитого писателя Сумарокова. Баскаков не мог согласиться на совершенное уничтожение пытки и написал:
«Не благоволено ль будет прибавить: Кроме необходимых случаев , которые надобно означить именно». Баскаков представлял один из таких случаев:
разбойник, погубив хозяев дома, вынес такую вещь, которую ему одному вынести никак было нельзя, и между тем утверждает, что товарищей у него не
было. Екатерина заметила на это: «О сем слышать неможно; и казус не казус, где человечество страждет». Но вообще Екатерина была довольна
замечаниями Баскакова и написала: «Все его примечания умны». Иначе отнеслась она к замечаниям Сумарокова, который написал их с обычным своим
пылом и скоростию, причем положения, сами по себе верные, приводились вовсе некстати и способны были только раздражить; например, Сумароков
вооружился против решения большинством голосов. «Большинство голосов истины не утверждает, – писал он, – утверждает мнение великий разум и
беспристрастие». Екатерина заметила: «Большинство истину не утверждает, а только показывает желание большинства». Сумароков продолжал: «Ежели
кто за недозволенным отсутствием голоса своего лишится, так не он, но общество постраждет, ежели полезное его мнение не примется после». «И
всякий, следовательно, всякое дело остановит, и выйдет хаос», – замечает императрица. Сумароков : «Законов с умствованием народа соглашать не
надобно, ибо у честных людей все умствование – нагая истина, а законы предписывают борющим истину». Екатерина : «Есть законы, ведущие к добру,
есть наказывающие преступления». Сумароков : «Умеренности правосудие не терпит, а требует надлежащей меры, а не строгости и не кротости».
Екатерина : «Изображение (т.е. воображение) в поэте работает, а связи в мыслях понять ему тяжело». Сумароков : «Вместо наших училищей, и
особливо вместо Кадетского корпуса, потребны великие и всею Европою почитаемые авторы, а особливо несравненный Монтескиу, но и в нем многое
критике подлежит, о чем против его и писано». Екатерина : «Многие критиковали Монтескиу, не разумея его; я вижу, что и я сей жребий с ним
разделю». Сумароков : «Вольность и короне, и народу больше приносит пользы, чем неволя». Екатерина : «О сем довольно много говорено (т.е. в
„Наказе“)». Сумароков : «Но своевольство еще и неволи вреднее». Екатерина : «Нигде не найдете похвалы первому». Сумароков : «Между
крепостного и невольника разность: один привязан к земле, а другой – к помещику». Екатерина : «Как это сказать можно? Отверзите очи!» Сумароков
: «Господин должен быть судья – это правда; но иное дело быть господином, а иное – тираном, а добрые господа – все судьи слугам своим; и отдать
это лучше на совесть господам, нежели на совесть слугам». Екатерина : «Бог знает, разве по чинам качества считать». Сумароков : «Сделать
русских крепостных людей вольными нельзя: скудные люди ни повара, ни кучера, ни лакея иметь не будут и будут ласкать слуг своих, пропуская им
многие бездельства, дабы не остаться без слуг и без повинующихся им крестьян, и будет ужасное несогласие между помещиков и крестьян, ради
усмирения которых потребны будут многие полки; непрестанная будет в государстве междоусобная брань, и вместо того, что ныне помещики живут
покойно в вотчинах („и бывают зарезаны отчасти от своих“, – заметила Екатерина), вотчины их превратятся в опаснейшие им жилища, ибо они будут
зависеть от крестьян, а. |