Я потушил газ и, шатаясь от страха, вернулся в постель. Долго лежал я так, окруженный сплошным мраком, вглядываясь в него и прислушиваясь. И вот послышалось какое-то шарканье, как будто по полу ползло чье-то громадное тело; потом тело это точно упало, так что в комнате задрожали окна. И в то же время в отдаленных частях дома начался неясный шум отворяемых и затворяемых дверей. Я различал, как чьи-то шаги то приближались, то удалялись, то вверх, то вниз по лестнице.

Иногда они приближались к самым моим дверям, останавливались здесь и снова удалялись. Где-то вдали раздавалось слабое бряцанье цепей; я прислушивался к этому бряцанью: вот оно близко, вот цепи тяжело волокутся по лестнице, вот новый звон цепей, ударившихся о новую ступеньку, вот… Существо в цепях несомненно приближалось… Я уже улавливал невнятное бормотанье, невольно вырвавшийся, но силою сдержанный крик, шуршание невидимых одежд, шелест незримых крыльев…

Я понял, что кто-то ворвался в мою комнату и что теперь я уже не один в ней. Над моей постелью «что-то» сопело, тяжело переводя дыхание и таинственно нашептывая какие-то звуки. Три маленьких шарика, освещенных фосфорическим блеском, засверкали над изголовьем моей кровати, ярко вспыхнули на одно мгновение и покатились вниз, два прямо мне на лице, а третий на подушку. Здесь они рассыпались искрами, как бы разжижились, и на ощупь казались тепловатыми. Можно было подумать, что падая они превратились в кровяные капли, но за темнотою, я не мог убедиться в этом. Потом передо мною вдруг замелькали мертвенно-бледные лица и белые, вытянутые вперед и отделившиеся от туловища руки, державшиеся одну минуту в воздухе и внезапно исчезнувшие. Шепот, голоса и шушуканье умолкли; наступила вновь торжественная тишина. Я, в ожидании, прислушивался, чувствуя, что мне необходимо или зажечь огонь, или немедленно умереть от страха. Я с трудом поднялся на локте, хотел присесть, но наткнулся лицом на чью-то потную руку… Силы разом оставили меня и я снова повалился на кровать, как пораженный параличом. Шуршание раздалось у дверей и сразу оборвалось: казалось, что чудовище исчезло.

Когда вновь наступила тишина, я, истомленный и ослабший, кое-как сполз с кровати и дрожащей рукою столетнего старца зажег огонь. Свет сразу подействовал на меня успокоительно. Присев, я углубился в полу-сонливое рассматривание отпечатка ноги на пепле. По-немножко очертания ее стали как будто сглаживаться и пропадать. Я поднял глаза вверх: широкое пламя газового рожка начинало медленно гаснуть. И в это же самое мгновение опять послышались тяжелые шаги чудовища, и казалось, что по мере того, как оно подходило все ближе и ближе — свет становился все тусклее и тусклее. Шаги достигли моих дверей и остановились, — свет превратился в слабое голубоватое пламя, — все вокруг меня погрузилось в подозрительные сумерки. Дверь не отворилась, но тем не менее я почувствовал, как легкий приток свежего воздуха пахнул мне прямо в лицо, и вслед за этим я различил перед собою какое-то громадное туманное существо. Я смотрел на него вытаращенными от страха глазами. Туман стал постепенно расползаться; очертания его, мало-помалу, превращались в человеческую фигуру: показались рука, ноги, туловище и, наконец, выглянула громадная мрачная физиономия. Разоблачившись от туманного покрова, передо мной выросла нагая, мускулистая, прекрасно-сложенная, величественная фигура Кардиффского Исполина .

Весь мой ужас исчез, ибо даже ребятам известно это в высшей степени добродушное лицо, не способное сделать кому-нибудь что-либо дурное. Ко мне сразу вернулось мое обычное веселое настроение, а газ опять замигал широким, спокойным пламенем, как бы симпатизируя моему расположению духа.