Когорты по команде «Кру-гом!» развернулись лицом в сторону тыла и, сохраняя меж собой равное расстояние, разом, с левой ноги, замаршировали прочь от передовой линии. Причем каждый легионер маршировал в строгом соответствии с заданным ритмом, не отставая и не забегая вперед, что позволило фронту равномерно смешаться в заданном направлении. Саперы несли надолбы и блиндажи, пехотинцы — свои окопы, интенданты — склады вещевого довольствия, артиллеристы — пушки, танкисты — танки, санитары — полевые лазареты, капелланы — ручные органы, связисты — телеграфные столбы и катушки провода, похоронные команды — братские могилы, генералы — письменные столы… Специальная команда тащила блиндаж со 100-летним лейтенантом, лежащим на ржавой походной кровати.

Теперь достаточно было войскам остановиться в любом месте, указанном вышестоящим начальством, ссыпать из карманов, вещевых мешков и прочих емкостей землю, и высота — воронки, блиндажи, противотанковые рвы, колючая проволока, трупы, 100-летний лейтенант, то есть все то, что принято называть фронтом, — восстановилось бы в совершенном своем первоначальном виде. Каждый камень нашел бы свое место, каждый солдат обрел бы свой окоп, каждый генерал сел бы за свой стол. И никакой сторонний наблюдатель не смог бы отличить тот фронт от этого, ту местность от этой, потому что это были та же самая местность и тот же самый фронт.

Но случилось непредвиденное…

Главнокомандующему войск противника доложили, что, кроме жидкого арьергарда в боевых порядках врага, врага как такового не наблюдается.

— Вы что, с ума посходили? — удивился главнокомандующий. — Как это нет противника? Куда он мог деться?

— Не можем знать, — ответили генералы. — Только извольте убедиться в полном отсутствии противостоящих сил.

Главнокомандующий страшно обиделся по поводу неудачи, постигшей его концепцию массированного артиллерийского удара.

— Отыскать противника, чего бы это ни стоило! — приказал главнокомандующий начальнику особого отдела. — Идите и без врага не возвращайтесь!

Пятьсот разведчиков разбежались в разные стороны разыскивать пропавшего врага. Они осматривали лощины и овраги, ущелья и пещеры, леса и буреломы, погреба и чердаки, хозяйственные сумки и корсеты простолюдинок.

Наконец в штаб прибежал запыхавшийся разведчик и доложил:

— Так точно! Противник покинул свои позиции и в панике убегает в собственный тыл.

— Почему убегает? — возмутился главнокомандующий. — Ведь мы еще не нанесли решающего артиллерийского удара.

— Уж не знаю, почему, — ответил разведчик. — А только бежит так, что пятки сверкают!

— Значит, все-таки противник есть! — обрадовался главнокомандующий.

И подумал так: противник коварен. Наверное, он разгадал наш план и стремится выйти из зоны действия наших орудий. Этого допустить нельзя! Мы должны навязать ему нашу волю. Навязать противнику свою волю есть главное искусство войны. Раз они убегают, значит, им это выгодно и невыгодно нам. Значит, если мы их догоним, это станет невыгодно им, а мы получим стратегическое превосходство! Вывод? Мы должны догонять их быстрее, чем они будут убегать от нас!

— Наша тактика остается старой — залповый огонь из всех огневых средств! — объявил главнокомандующий.