"Долетался, - мелькнуло в сознании командира. - Здравствуйте, ангелы божьи…".

По виску поползла капелька холодного пота. Пилот чуть повернул голову, не в силах оторвать взгляд от "ангела", - всё спокойно, всё нормально, его товарищи ничего не видят. И внезапно почувствовал - не услышал, а именно почувствовал, - что привычный мерный шум двигателей, фон, с которым лётчик сроднился за тысячи часов полётов, исчез. Двигатели остановились. Все. Одновременно.

Огромный самолёт вздрогнул, качнулся и ухнул вниз беспомощной грудой металла, стекла, синтетики и охваченной ужасом человеческой плоти.

– Земля! - заорал в микрофон командир самолёта. - У нас тут какая-то чертовщина! Или мы все сошли с ума, или…

Он кричал что-то ещё, уже не замечая, что лёгкий шорох эфирных помех тоже пропал, и что он кричит в ватную немую пустоту. Этот его истошный крик прервал холодный и спокойный голос, зазвучавший, казалось, в каждой трепещущей перед близким небытиём клеточке тела лётчика.

– Вы должны умереть, чтобы жили другие - миллионы других.

Самолёт падал. Люди в его кабине суетились, напрасно нажимая мёртвые кнопки и щёлкая бесполезными тумблерами. Люди в пассажирском салоне насторожились - что это такое за стремительное снижение? - однако ещё ничего не поняли. Но самыми счастливыми оказались те, кто мирно спал, - проснувшись уже над самой поверхностью ночного океана, они просто не успели ничего понять…

А далеко внизу, в сером здании Приюта, на окраине большого городе, до которого так и не долетел крылатый зверь, девочка-подросток по имени Мэй тихо - чтобы не привлекать внимания чутких электронных ушей - рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Она плакала от радости и от горечи: она спасла, но она убила. Боль незаметно ушла талой водой, и Мэй, всё ещё тихонько всхлипывая, заснула.

* * *

Мэй росла в благополучной семье. Единственный запланированный ребёнок, зачатый и рождённый скорее из соображений престижа и "потому, что так принято", чем из искреннего желания дать жизнь новому человеку, она не могла пожаловаться на недостаток заботы и внимания. Родители заранее расчертили её будущее - школа, престижный университет и достойное место в предельно совершенном обществе XXI века. Мэй не возражала, хотя она очень рано почувствовала в себе нечто, отличавшее её - и сильно - от сверстников. На это нечто обратили внимание и её родители, но нашли скрытые способности своей дочери всего лишь забавным курьёзом. Потом они сообразили, что таким ребёнком можно гордиться, и просили Мэй - требований она не терпела, и поступала в таких случаях наоборот, - показывать свои "фокусы" гостям, вызывая у них восторженные ахи и охи.

Девочке не очень нравилась роль экзотического редкого зверька, которым гордятся его хозяева, и она сознательно утаивала от родителей большую часть того, на что была способна. В частности, они так и не узнали, что Мэй научилась читать мысли - пусть даже это её умение, особенно на первых порах, было очень далеко от совершенства. Родителям вполне хватало и того, что их уникальная дочь может заживлять ранки, передвигать предметы, и восстанавливать сломанные стебли цветов - таким ребёнком можно хвастаться.

Идиллия кончилась, когда погиб отец - Мэй только-только исполнилось одиннадцать лет. Её отец, преуспевающий менеджер солидной компании, разбился на своей новенькой автомашине - обычная смерть для обитателя гигантского мегаполиса, кишащего машинами, как муравейник муравьями. Привыкшая к достатку мать Мэй растерялась - привычная жизнь пошла кувырком, и денег стало не хватать.