«Идиотка, — твердила она себе. — Причём тут это? Подумаешь, переспала с понравившимся мужчиной, которого захотела. Ты поступала так раньше, так будешь поступать и впредь. Подобное в порядке вещей и не осуждается в Кислеве, где жизнь коротка и зачастую заканчивается насильственной смертью; где люди, раз уж довелось, получают те удовольствия, что им доступны. Какое вообще значение имеет тот факт, что ты спала с безземельным искателем приключений? Никакого будущего это не имеет». Однако с тех пор, как он улетел, Ульрика редко думала о чём–либо ином. В самом деле, как это типично для мужчины — вызвать у неё подобное замешательство, а затем отбыть одни лишь боги ведают куда.

Ульрика понимала, что у него были свои мотивы. Феликс Ягер поклялся сопровождать Истребителя Готрека Гурниссона в его поисках смерти, сколько бы они не продлились, несмотря на то, что те вполне могут закончиться смертью и самого Феликса. Ульрика происходила из общества, уважающего клятвы, насколько способны на это едва цивилизованные люди, устанавливающие свои собственные законы силой меча. Здесь, на границах, не было юристов и письменных договоров, столь распространённых в Империи. Здесь ты либо исполнял свою клятву, либо навлекал бесчестье на себя и свою семью.

И посмотри, что эта клятва сделала с недалёким человеком. Из–за этой клятвы Феликс на большой летающей машине гномов отправился в Пустоши Хаоса на поиски Караг–Дума, затерянного города гномов. Ульрика хотела было просить его остаться с ней, но ей не позволила гордость. И она опасалась, что он может отказать — а такого позора ей бы вытерпеть не хотелось.

Ульрика продолжала всматриваться в горы, словно от упорного их разглядывания она смогла бы сквозь скалы увидеть то, что лежит за ними. Но, в любом случае, она понятия не имеет, есть ли у него к ней чувство. Возможно то, что между ними произошло, для него лишь развлечение на одну ночь. Ульрика знала, что мужчины таковы. Вечером они могут пообещать тебе весь мир, а на рассвете даже слова ласкового у них не найдётся.

Ульрика улыбнулась. Она сомневалась, чтобы Феликс оскудел на ласковые слова или на слова вообще. Вот что в нём нравилось Ульрике. В отличие от местного сурового народа, Феликс был красноречив. Эта его способность вызывала зависть Ульрики — по правде говоря, ей не очень удавалось словами выражать свои чувства. Ульрика чувствовала, что Ягер — хороший человек, хоть и весьма своеобразный. Феликс умел сражаться, когда требовалось, но этим жизнь его не ограничивалась, в отличие от тех мужчин, рядом с которыми она выросла.

Иногда Ульрика полагала, что Феликсу не хватает твёрдости, но иногда он удивлял её тем, насколько холодным и безжалостным мог быть. Безусловно, лишь рискованный человек мог стать товарищем Готрека Гурниссона. Судя по рассказам, что Ульрика слышала от гномов, строивших башню, Истребитель уже стал мрачной легендой среди своего народа.

Ульрика покачала головой. Подобные рассуждения не ведут никуда. Ей следует заняться своими обязанностями. Она наследница своего отца, и нужна здесь, чтобы объезжать границы, командовать всадниками. Подобные обязанности она выполняет столь же умело, как любой мужчина, и даже лучше большинства из них.

Рядом послышались шаги. Ульрика обернулась и увидела Макса Шрейбера, идущего по насыпи в её сторону.

— Не спится? — улыбаясь, поинтересовался он.  — Могу сделать для тебя снадобье.

— Проверяю часовых, — ответила Ульрика. — Это моя обязанность.