|
— Не всякое дерьмо во вред. — А кто это решает — что во вред, а что на пользу? — Андрюша, давай-ка выпьем. За встречу, за знакомство. Я смотрю, ты все очухаться не можешь? Меня в свое время это тоже впечатлило. Моментальное протрезвление бьет покруче нового стакана, Но волшебства тут нет, существует масса психотехник, которые еще и не то позволяют проделывать. Я?.. — Николай перехватил вопросительный взгляд и весело отмахнулся. — Это у резидентов, а мне зачем такое чудо? Я простой опер. Тебя что-то напрягает? — Мне не нравится, что в моем теле копошатся какие-то.,. — Симбионты. Так их называют гады, и нам не остается ничего другого. — Майор пожал плечами и снова налил. — Донт уорри, Андрюша. Вот представь: ты что-нибудь съел... — Для наглядности Николай отправил в рот пару кружочков колбасы. — Ты что-нибудь съел, и желудок начал переваривать. Он у тебя спрашивает, какие ферменты ему выделять? Не спрашивает. Переваривает и помалкивает. А если спросит? И пока не ответишь, работать не станет? А тут еще и почки поинтересуются: Андрей Алексеич, нам мочу фильтровать или пока не надо? А к ним и сердце: напомни, дорогой товарищ, сколько сокращений в минуту делать? Догоняешь, нет? — Короче, симбионты трудятся во имя моего же блага. — Трудятся. И обвинять их в саботаже оснований пока нет. Времени на проверку у нас не было, но... — У вас и выбора не было, — подсказал Андрей. Канунников засмеялся, но вдруг посерьезнел, словно заметил поблизости начальство. — Не было, — подтвердил он и, цыкнув, снова увлекся закуской. Андрей отстраненно повозил рюмку по столу. Пить понарошку, зная, что все не впрок, не хотелось. Николая это не смущало: он уже прикончил полбутылки и, судя по темпам, оставлять не собирался. На первый взгляд ему было лет тридцать семь, но, присмотревшись, Андрей сообразил, что майор старше. Обманывала фигура, обманывало мощное, но не пухлое лицо и волосы — коротко стриженные, но все равно вьющиеся. И даже его суетливость. В Канунникове обманывало все. — Аппетитом ты не обижен, — заметил Андрей. — Язва. Восемь лет без колбаски, без ветчинки. Ни пива, ни воблы, Вообще ничего. Питался, как грудник. Чуть на пенсию не списали. — А физиономия у тебя своя. — Естественно, — ответил Николай, деловито оглядывая блюдо. — От кого мне прятаться? — Но симбионтов тебе все-таки ввели. — А то! Это их условие. Да и нам спокойней. — Я не пойму, Коля... Тебя что, на язву купили? В смысле, на выздоровление? Канунников замер и, воззрившись на ломтик сала в руке, положил его обратно в тарелку. — Меня никто не купил, — раздельно произнес он. — и даже тебя, зэк из спецлага. Даже тебя — не купили. — Ну да. Нам просто предложили. А мы не отказались, Но ты, рожа гэбэшная, виноват в сто раз сильней — я то хоть присягу не давал. Канунников вытер губы и смял салфетку. Андрей ждал взрыва, но майор вновь рассмеялся, на удивление искренне. — В армии ты что давал — обет безбрачия? А вот за «рожу» в следующий раз... получишь в рожу, ясно? Предать, Андрюша, это значит сделать что-то во вред. Я всего лишь помог выйти на свободу одному паршивому зэку, посаженному за то, за что раньше порвали бы в клочья. |
