– Вижу, – сказала я. Пока мы с Алиной обсуждали Леопольда Ивановича, стюардесса успела пройти мимо нас в конец салона и вернуться, неся в руках пластиковый стаканчик, до половины наполненный коричневой жидкостью. – Коньяк, – определила я, уловив распространившийся по салону запах.

Краюшкин наклонился над стаканчиком, понюхал жидкость и залпом ее выпил.

– Вот видишь, никому не принесли коньяк, а ему принесли. Напористость и море обаяния. Мы за ним в Италии как за каменной стеной будем.

– Главное, чтобы не за казенной, – пошутила я. – В Италии кроме полицейских есть и карабинеры, а с ними шутки плохи.

– Типун тебе на язык. Ты думаешь, Краюшкин не знает, как себя вести за границей? Свои вчерашние грехи он осознал и теперь живет по совести.

– Это хорошо, что по совести.

Я перевела глаза на Веню. Вчера, когда он зашел к нам в агентство, улыбка не сползала с его губ. Он так радовался поездке: шутил, смеялся, грозился пройтись по лестнице на площади Испании в самом экстравагантном своем наряде. Клялся перепробовать все пиццы и обязательно хлебнуть кьянти с ореховыми сухарями вприкуску.

Сегодня он сидел как сыч, прожигая затылок Лики Ивановой злым взглядом. Я протянула руку через проход и коснулась его предплечья.

– Веня, что ты такой грустный?

– Да так, есть тому причина, – недовольно ответил он, не отводя глаз от Лики Ивановой.

– Веня, я в курсе твоей проблемы. Если ты так ревниво относишься к своим клиентам, то тебе вообще не стоило открывать салон красоты.

– Легко говорить! А я столько сил вложил в волосы Розалии Леонтьевны, пока ее «мелкий бес» выпрямил. И к кому она ушла?! К Ивановой, которая ножницы в руки взяла три недели назад.

– Так уж три недели? – усмехнулась я. Что-то Куропаткин привирает.

– Пускай три года назад. Приехала неизвестно откуда, открыла салон на центральной улице – и народ к ней повалил! Вы ее дипломы видели? Липа! В конкурсах она участвовала? Может, и участвовала, да только никто не помнит, что такие конкурсы были. Я спрашивал, никто из наших ее не знает. Не пришла, не поздоровалась, тупо открыла свой салон практически напротив моего, – бурчал Веня.

– Веня, не расстраивайся. Розалия Леонтьевна у тебя одна? Нет.

– Обидно…

– Может у этой Ивановой цены на услуги ниже твоих цен?

– Ниже, – кивнул Веня, – но народ не понимает, что низкие цены – явление временное. И снижают их для того, что отбить клиентов. Через два месяца в «Афродите» цены поднимутся, а я Розалию Леонтьевну обратно не впущу, – зло пообещал Куропаткин.

Стюардессы стали развозить обед, и наш разговор прервался. На нервной почве Веня слопал свой обед в два счета. Сердобольная Степа, увидев как он запихивает все без разбора в рот, переложила ему на поднос свою порцию цыпленка. Веня съел цыпленка, не отказался от предложенного мной пирожного, и напоследок попросил у стюардессы кофе со сливками. После плотного обеда, вернее ужина (мы летели вечером) он сомкнул веки и до приземления дремал.

– С приездом. Как долетели? – приветливо поинтересовалась Вероника Гоцци.

Вероника – русская девушка, несколько лет назад приехавшая в Италию подучить язык. Здесь, в Риме она познакомилась с итальянским инженером Антонио Гоцци, вышла за него замуж и успела родить маленькую Франческу. Работает в итальянском туристическом агентстве и очень выручает, если нашим туристам подсовывают не разговаривающего на русском языке экскурсовода.