"Господи, она сейчас точно завалится", - подумала верная боевая подруга, видя, как Лариса судорожно вздохнула, будто ей нечем дышать, и хватает ртом воздух.

- Где твои лекарства? - она и сама не заметила, что кричит.

- Там... - Лара вяло махнула в сторону тумбочки.

Метнувшись туда, подруга вывалила все содержимое ящика на пол, разворошила пузырьки и облатки и наконец нашла нитроглицерин и сустак.

- Которое из них быстрее действует? - обернулась она к подруге, показывая ей оба лекарства.

- Нитроглицерин, - прошептала Лариса.

Отколупнув сразу пять капсул, Алла вложила их подруге под язык, потом, ухватив покрепче подмышками, дотащила до кровати и уложила.

- Лежи пока, я сейчас сбегаю за коньяком. Он всегда на тебя гораздо лучше действует, чем эти сраные лекарства. Да и твой доктор прописал тебе коньяк в малых дозах. Только не вздумай помереть без меня! - крикнула она уже в дверях.

В несколько секунд сбежав с лестницы, Алла влетела в столовую и крикнула Паоло:

- Где у тебя коньяк? Живо!

Тот не понял и растерянно уставился на нее. Похоже, он все ещё её боялся и не сдвинулся с места.

- А, придурок! - махнула она рукой и метнулась в холл.

Початая бутылка коньяка стояла на стойке, видимо, Паоло наливал из неё Виктору - тот сидел в кресле, и перед ним на столике стояла пузатая рюмка с коричневой жидкостью.

- Что случилось, Алла? - спросил он, вставая, когда любовница промчалась мимо, держа в руках бутылку коньяка.

- Да Ларка опять вздумала подыхать! - крикнула она на бегу.

- Из-за этих побоев? - изумился он.

- А, дались тебе эти побои! - отмахнулась верная боевая подруга, уже взбегая по лестнице.

Постояв с минуту в недоумении, Виктор устремился за ней. В дверях холла застыл Паоло, не понимая, почему гости так переполошились и кричат.

Виктор вошел в спальню Ларисы, забыв постучаться, и увидел, что Алла, приподняв голову подруги, пытается напоить её коньяком прямо из бутылки, расплескивая его на простыню и шею Лары. По её синеватой бледности он сразу понял, что у той сердечный приступ, - у самого Виктора тоже была стенокардия.

- Что ты делаешь, Алла! Она же захлебнется! - вмешался он, пытаясь отобрать у неё бутылку.

- Да принеси ты бокал! - в сердцах вскричала та, отталкивая его. Видишь же, я впопыхах забыла об этом чертовом бокале!

- У меня в комнате есть лекарства. Сейчас схожу.

- Я уже дала ей нитроглицерин.

- Сколько?

- Пять капсул.

- Ты с ума сошла! Можно не больше двух. И то у неё потом будет болеть голова.

- Да? - растерялась Алла и повернулась к подруге. - Мать, выплюни-ка излишки. Что-то я погорячилась.

Лариса открыла глаза и попыталась языком вытолкнуть капсулы.

- Открой рот, я сама достану, - велела Алла.

Подруга послушно открыла рот. С сомнением оглядев свои пальцы, верная боевая подруга пробормотала себе под нос:

- Ладно, зараза к заразе не пристанет, будем считать, что руки у меня свежие, - и пальцами вытащила все пять полурастворившихся желатиновых капсул. - Сколько теперь ей дать? - обернулась она к любовнику.

- Больше ничего не нужно, видишь, они все уже почти рассосались.

- А ты чего стоишь тут столбом? - накинулась на него любовница. - Кому сказала - принеси бокал! Неизвестно когда подействует это чертово лекарство, да и сам говоришь, от него потом голова болит. А коньяк действует сразу - уже не раз проверено, - и голова после не болит.

Решив её не раздражать, Виктор быстро вышел из комнаты и спустился в холл. Через несколько минут он вернулся, держа в руках чистый бокал. Алла плеснула коньяку на донышко и снова приподняла голову подруги.

- Выпей, старушка, знаешь ведь, что хороший коньячок тебе сразу помогает.

Лариса уже выглядела получше. Она сделала несколько глотков, и верная боевая подруга налила в бокал ещё немного.