- Я взяла вторые ключи. Они ведь у бабки хранятся. Ох, как же я ее ненавижу.

Никита подумал, что в устах добропорядочной христианки подобная сентенция звучит, мягко говоря, странновато, но промолчал.

Казалось, они идут вдоль реки уже целую вечность. Может, мы в темноте уже прошли мимо, испугался Никита, но тут же справа надвинулась темная громада холма. Никита поднял руку с фонариком, и в его луче блеснули кресты на главках.

Все так же гуськом они поднялись по тропинке и подошли к часовне. На ее двери все так же висел замок. На двери сторожки – тоже.

- Смылся, гад! – выругался Алексей. – Зря перлись. А может, и не было никого? Может, это ветер?

- Какой еще ветер?! – возмутилась Галя. – Ты колокол-то в глаза видел?

- По-моему, это все-таки был погребальный звон, - пробормотал себе под нос Никита. В темноте он не мог видеть Галиного лица, но на что угодно готов был спорить, что его перекосила возмущенно-удивленная гримаса: а ты-то откуда знаешь?!

- Дай ключи, - Никита поднялся на крыльцо и подергал маленький квадратный замочек двери, ведущей на колокольню.

Узенькая лестница жалобно поскрипывала под ногами. Двадцать три ступеньки. Он остановился в арке входа, посветил перед собой. Фонарь был довольно слабый, и он крикнул вниз, чтобы принесли второй.

- Ну, что там? – запыхавшийся Вадик пытался заглянуть через его плечо.

- Не прыгай, а то свалишься.

Одним фонариком Никита светил прямо перед собой, на деревянный настил, а другим шарил чуть дальше к стенам. И при этом прикидывал, когда же здесь в последний раз была служба и звонили в колокола. На Троицу? Он не помнил точно, когда день памяти Феодора Стратилата – храмовый праздник. Кажется, в июне, но был ли он в этом году до или после Троицы?

- Галя, - крикнул он, - когда в последний раз служба была?

- 12 июля, - ответила она. – На Петра и Павла.

Так… А сегодня 3 августа. Три недели прошло.

Он еще раз осмотрел звонницу, спустился вниз и защелкнул дужку замка.

- Ну что там? – не выдержал Алексей.

- Можете смеяться, но в колокола никто не звонил. Разве что Карлсон.

- Не понял! Что за хохма?

- Объясняю. Петрович ваш наверху, наверно, вообще ни разу не убирал. Проемы высоко от пола, поэтому пыль плотно садится. От входа до середины звонницы протоптана дорожка, там грязи и пыли меньше. Но она все равно есть. Как раз столько, сколько должно осесть недели за три. Если бы сейчас кто-то поднимался наверх и звонил, были бы свежие следы. Только и всего. Может, это из какой-то другой церкви ветер донес?

- Здесь километров за тридцать никакой другой церкви нет, - возразила Галина. – А то и за сорок.

- Что-то мне, ребята, не по себе, - поежился Вадик. – Я в Англии был в одном аббатстве, там водятся привидения и тоже звонят в колокола.

- Да не пошел бы ты в задницу, - не слишком уверенно предложил Алексей. – И без тебя весело.

- Смотрите! – прошептал Костя, показывая на окно часовни.

Никита обернулся, и ему показалось, словно там что-то блеснуло. Он отвел в сторону оба фонаря, которые по-прежнему держал в руках, и увидел, что в окне действительно дрожит слабенький, мерцающий свет.

- Мамочки! – с ужасом выдохнула Галина. – Пожар!

Никита потянул носом – дымом не пахло. Ключ никак не хотел влезать в замок, наконец что-то клацнуло. Скрипнув, открылась дверь. Он первым зашел в притвор и остолбенел. Галина налетела на него, выглянула из-за плеча, ахнула, закрестилась – часто и суетливо.

Посреди часовни на аналое лежала большая икона, а перед ней на круглом подсвечнике горели девять больших восковых свечей.

- Ничего не понимаю, - растерянно протянул Вадик. – В колокола никто не звонил, свечи никто не зажигал.