Технология эта была настолько проста, что ее можно было бы реализовать даже в каком-нибудь Вавилоне времен царя Хаммурапи. Оставалось только мобилизовать на это дело пару десятков потешных и, строго ведя журнальные записи, приступить к опытным изысканиям. Ведь помнить-то он помнил и ингредиенты, и саму логику процесса. Но навыков не имел. Да и точные пропорции требовалось подбирать на глазок.

Месяц промучился. Два. А на третий наконец процесс пошел как надо. Мог бы, наверное, и быстрее. Но потребность в изготовлении добротного винтового пресса и простенькой маслобойки накладывала свои ограничения. Когда же все стало получаться, Московский рынок познакомился с маргарином и стеариновыми свечами…

Казалось бы, маргарин и свечи. Что тут такого? Но нужно понимать, вокруг Москвы XVI века стойлового животноводства не практиковалось, да и пастбищ в разумном объеме не наблюдалось. Была не очень далеко степь, где имелись коровы в достатке. Но кочевая природа не позволяла организовать переработку молока в масло. Из-за чего на Руси сливочное масло проходило по категории очень дорогого дефицита, доступного лишь самым богатым людям. Не только на Руси, разумеется, но все остальные Ване в этом вопросе пока были не очень интересны.

Со свечами дела обстояли еще хуже. Ведь пчеловодство в Великом княжестве Московском пока не практиковалось. Обходились бортничеством, то есть сбором дикого меда и воска. Из-за чего восковые свечи были еще более дорогим и остродефицитным товаром, чем сливочное масло. Не спасали даже обширные леса. Очень уж низкая была эффективность у бортничества. А без свечей никак нельзя, особенно в христианских ритуалах. И заменить их там было, по сути, нечем. Простые же люди выкручивались как могли.

Так что Иван Васильевич, вышедший весной 1539 года на Московский рынок со своим маргарином и стеариновыми свечами, попал в струю. Купеческое сословие и духовенство не только смели все, что он выставил на продажу, но и стали настойчиво набиваться в долю. Да оно и неудивительно. Получалось, что за месяц маленькая «потешная мастерская» только стеарина для свечей выпускала столько, сколько за полгода воска не собирает вся Русь!

Так или иначе, но деньги на «потеху» у Великого князя появились. Да в таком количестве, что мамино содержание оказалось просто ненужным. А значит, что? Правильно. Он мог начать заниматься более важными делами…

Елена Васильевна выехала на своем возке к плацу и словно в другой мир попала. Все чинно и пристойно. Вокруг – ровные дорожки, посыпанные песочком. Плац окружали большие землянки старого скандинавского типа – казармы и склады, как пояснил сопровождающий.

Проехали дальше и попали в зону мастерских, которых уже прилично раскинулось по округе. Появившиеся деньги позволили Ивану привлекать существенно больше людей. И, как следствие, много шире вести опытные изыскания, а потом и мелкое, ремесленное производство, организованное, правда, совсем по другим принципам, нежели было принято в те годы. Везде, куда он только мог дотянуться, вводился принцип глубокого разделения труда и упрощение задач до элементарных операций, доступных для освоения даже «сельскими дурачками». Да, это требовало его плотного личного участия при наладке каждого процесса. Но пока он справлялся.

– Мама? – неожиданно раздался знакомый голос, заставивший Елену Васильевну вздрогнуть.

Засмотрелась. Увлеклась. Очень уж любопытный способ поковки придумал ее сынок. Вон шестеро парней толкали рычаги ворота, отчего по расположенной рядом наковальне методично бил отвесный молот. Раз. Раз. Раз. А кузнец знай себе только подворачивает разогретую заготовку.

– А? – ответила она, повернувшись на голос.

– Нравится?

– Что это?

– Механический молот.