|
«Сам» сказал, «Сам» решил… Заброцкий попытался скрыть улыбку. Нет, все-таки он не безнадежен. В отделе особо тяжких преступлений было тихо. Очевидно, все сотрудники разошлись по делам. Пахло присутственным местом – бумагами, пылью, чернилами и множеством прошедших через эту комнату людей. Я с наслаждением сбросил с плеч тяжелую шинель. Заброцкий тем временем избавился от своей пижонской курточки. Под ней оказалась форменная рубашка. Одно из двух – или он полный идиот, или ему просто нечего надеть. – Ну, – проговорил мой Вергилий рижского розлива, – пойдемте, Сергей Александрович. Я шагнул было к двери, и тут мое внимание привлек значок, приколотый к рубашке. Я присмотрелся. – Простите, Андрей Войцехович, – осторожно поинтересовался я, – вы из Приморья родом? – Родом я из Польши, – ответил он довольно холодно. – Но семья моя живет в Приморье. Предупреждаю ваш следующий вопрос – это настоящий значок. Я беззвучно присвистнул. Вот вам и пижон, фертик в курточке. А тебе, Сергей, урок – не суди о людях по одежке. – Что ж, пойдемте к вашему Старику, – проговорил я. – А где вы сталкивались с егерями? – спросил Заброцкий, выводя меня из кабинета. Кажется, он отходил так же быстро, как вставал на дыбы. – В Дальнем, – машинально брякнул я и тут же попытался исправить ошибку: – По делам службы. Слава богу, мой спутник понял намек и больше вопросов не задавал. Дальний (Далянь), 19 июля 1978 года, среда. Сергей Щербаков Красные флажки полицейского кордона окаймляли улицу, точно по ней вот-вот пронесется охота в погоне за волком. Но минуты шли, а охоты все не было. – Скоро еще? – спросил я не оборачиваясь. – Сказали, едут, ваше сокблагародие, – ответил Чжоу. По-русски он говорил бегло, но чуть шепелявил. Едут. А пока они едут, волки готовятся. Вон они, затаились за ставнями, ждут. * * * Дом стоял одиноко – сзади и слева к нему примыкал огороженный колючей проволокой пустырь, сдававшийся под застройку, но пока не нашедший подходящего хозяина, от ближайшего дома справа его отделял проезд. Даже не дом, а так фанза китайская. Ризалисты засели там, когда стало ясно, что уйти из города им не удастся. Было их там не меньше дюжины, включая человека, за которым Третье управление охотилось давно и безуспешно, – Бениньо Аквина, известного под кличкой Каброн, бывшего соратника Магсайсая, разошедшегося со стариком на религиозной почве. Не самый опасный из руководителей подпольщиков, но один из самых горластых. А вместе с ним в доме находились заложники, взятые Каброном от безнадежности. Двадцать восемь гимназистов, классная дама и шофер автобуса. Зазвонил телефон. Чжоу поднял трубку, спросил что-то по-китайски, потом осторожно подал телефон мне. – Алло? – Я вцепился в трубку, как держат ядовитую змею, двумя пальцами, с такой силой, что пластик начал прогибаться. – Мы хотим говорить с губернатором Порт-Артура, – донесся хрипловатый голос. Это был не Каброн – тот хвастался, что не знает ни слова ни по-русски, ни по-английски, дескать, языки угнетателей учить не стоит. Поэтому все переговоры велись через рядовых членов банды. – Губернатор не будет с вами говорить, – повторил я уже в третий раз, – пока вы не отпустите детей. |
