|
Ракетницу за пояс, винтовку в руки, педаль заклинить; от толчка я поскользнулся на гильзах, полетел на пол – к счастью, на тех же гильзах меня прокатило прямо к кормовому люку, так что осталось только вцепиться в рукоятку и вывалиться наружу, пока еще броневик не набрал достаточно скорости. Ты уж извини меня, машинка. Ты мне понравилась, ей же богу, ну уж так судьба распорядилась. Впрочем, боевой машине и не стоит дожидаться пресса. Зато твоя гибель будет впечатляющей. Местные ее надолго запомнят, это я тебе обещаю. Разгон был набран такой, что ворота ангара броневик снес, словно хлипкие доски. Я уж было испугался, что сейчас он пройдет этот склад насквозь – бегай потом, лови его в холмах за базой. Но, очевидно, склад не пустовал – где-то в глубине «Эрроу» все же застрял, продолжая, впрочем, обиженно грохотать. Я положил винтовку, старательно утвердился обеими ногами и выстрелил белую сигнальную ракету в чернеющий провал ворот. Внутри полыхнуло. Сначала довольно вяло, в одном месте, осветив ряды бочек и застрявший под каким-то странным углом броневик. Потом пламя резво побежало по полу, потом… Я вдруг обнаружил, что лежу на спине и спокойно, чуточку отрешенно наблюдаю за кувыркающимся высоко надо мной куском ангара. Кусочек метра три в поперечнике неторопливо спланировал на землю метрах в пяти от меня. Матка боска, пресвятая богородица! Ни черта ж себе у них горючка! Только сев и вытряхнув из ушей пробку пополам с песком, я обнаружил, что рвануло не горючее, а давешний склад боеприпасов. Что-то я там все-таки зацепил, оно потлело-потлело… и рвануло. Хорошо так, кило на семьдесят-восемьдесят, судя по воронке. Воронку было видно отлично. Ударная волна заодно со мной смела крышу со второго ангара и здорово расшвыряла его содержимое. А нестихавший ветер радостно бросился раздувать пламя, которое и без него чуть ли не до небес. Отдельные огненные ручейки уже зазмеились и в мою сторону. Но немного времени у меня есть. Прежде чем пятки начнет поджаривать. Я поискал взглядом винтовку – она лежала чуть поодаль, – подобрал, тщательно осмотрел. Похоже, все в порядке, в конце концов, она лежала на земле, так что взрывная волна прошла поверх, да и вообще австрийское оружие славится своей надежностью. Только бы прицел не сбило – впрочем, есть лишь один способ проверить это. Стрельба в районе казарм чуть спала, но совсем не прекратилась. Это было даже больше, чем я рассчитывал получить. Впрочем, не так оно и неожиданно. Если дать оружие куче взрослых, здоровых, но при этом, по сути, глубоко гражданских мужиков да накрутить их соответствующим образом, а потом кинуть вот в такую неразбериху – половина из них не успокоится, пока все патроны не расстреляет. Интересный, кстати, феномен. В открытом, пусть и тяжелом, бою такие добровольцы порой держатся лучше подготовленного, кадрового солдата. Зато при вот таком внезапном ночном нападении, когда неясно, где враг, где свои, а вбитых муштрой даже не навыков, принципов поведения у них нет… Мне показалось, что среди многочисленных воплей прозвучало нечто вроде «Сдаюсь! Не стреляйте! Мы сдаемся!». Вполне, кстати, возможно, ведь если эти ребята и впрямь замышляли нечто насквозь противозаконное, то запросто могли решить, что это правительственные войска все прознали и теперь прикрывают их лавочку. А раз так – пора тянуть руки вверх и вопить о своей непричастности. Нет, точно. Орут: «Мы сдаемся!» Я хихикнул. |
