Я проскакал немного вниз и оказался перед домом, у которого под нависающей крышей были развешаны самые различные принадлежности конюха. За домом была загородка типа корраля, где стояли лошади. Старый тощий курд вышел нам навстречу.

– Алло, это ты? – воскликнул он удивленно. – Пророк да охранит твои дороги! – И тихо добавил: – А кто этот рослый господин?

Тот, кого спросили, громко произнес:

– Это эфенди из Киркука, едущий в Келекова, чтобы встретиться там с пашой Зинны. Поскольку я знаю дороги, я веду его. У тебя есть еще лошадь на продажу?

– Да, есть, – ответил курд, взгляд которого надолго задержался на моем вороном. – Она за домом, пошли!

Я не хотел оставить их одних, поэтому довольно резво спрыгнул с коня, привязал его и последовал за ними.

Животное, предназначавшееся для продажи, явно не относилось к худшим представителям непарнокопытного племени. Я бы не дал ей столько лет, сколько назвал Алло, и очень удивился, увидев, что в загоне имеются куда худшие лошади.

– Сколько она стоит? – поинтересовался я.

– Двести пиастров, – последовал ответ.

– Выведи ее!

Он вывел ее из загородки, пустил шагом, потом галопом, и я еще раз убедился, что она намного ценнее указанной суммы.

– Уложи на нее седло и закрепи груз.

Он проделал все это, и животное послушно выполнило каждое движение его рук.

– У животного есть какие-то недостатки?

– Ни одного, господин! – уверил он меня.

– Наверняка есть хоть один, и лучше, если ты мне его назовешь. Лошадь предназначена для твоего друга Алло, которого ты ведь не собираешься обманывать!

– Я его не обману.

– Тогда ладно, я сам попытаюсь найти недостаток. Сними груз и надень на нее скаковое седло.

– Для чего, господин?

Этот вопрос подтвердил мою уверенность, что я на правильном пути.

– Для того, что мне так хочется!

Он повиновался, и я попросил его сесть в седло.

– Господин, у меня не получится.

– Отчего же?

– У меня трещина в кости ноги, не могу скакать.

– Тогда я сам проедусь!

По его виду я понял, что моя догадка верна. Лошадь меня подпустила, но, когда я занес ногу, чтобы влезть в стремя, она отступила. Она явно не давала мне сесть в седло, пока я плотно не прижал ее к стене сарая. Мне удалось сесть в седло, но она тут же встала на дыбы, едва не опрокинувшись на спину, и стала совершать такие дикие кульбиты, что, в конце концов, выбросила меня из седла. Я использовал весь свой опыт наездника, чтобы упасть аккуратно.

– Человек, эта лошадь бракованная, она не стоит двухсот пиастров. На ней нельзя скакать.

– Господин, она хорошая. Наверное, она только тебя не переносит.

– Я знаю, как это бывает. Она долго ходила под плохим седлом и под еще худшим всадником – лошадь всегда это помнит. Ее можно использовать лишь как вьючное животное.

– А тебе не нужно такое животное, господин?

– Нет, сейчас нет, только потом.

– Купи ее, ведь тебе больше не попадется лошадь, которая нужна!

– Зачем мне обременять себя животным, которое мне в тягость?

– Давай за сто пятьдесят!

– Сто и ни пиастром больше!

– Господин, ты шутишь!

– Оставь ее себе, в Бане я куплю другую. Пошли, Алло!

Я залез на вороного, и угольщик затрусил за мной с преданным выражением лица. Мы не сделали и пятидесяти шагов, как услышали возглас:

– Давай за сто тридцать, господин!

Я не ответил.